Почти не отдавая себе отчета в том, что делает. Селина схватила его. Ее пальцы инстинктивно сомкнулись на гладкой деревянной рукояти.
Тем временем маркиз, сверля Селину гипнотизирующим взглядом, подошел к ней вплотную и заговорил сладострастным свистящим шепотом:
— Ты возбуждаешь меня так, как ни одна женщина давно не возбуждала. И очаровывает то, что ты боишься меня. Это потому, что я мужчина! Да, Селина, я мужчина, который превратит тебя, испуганного ребенка, в женщину!
Собственный голос распалял его сильнее и сильнее. Он слушал себя, свои похотливые тирады и наслаждался, а руки его вновь и вновь тянулись обнять Селину.
— Я хочу тебя! Ты моя! И другой судьбы у тебя нет!
Он изловчился и обвил ее стан.
Селина немного отстранилась, замахнулась и ударила острым лезвием изо всех сил.
Узкая полоска стали блеснула, отразив пламя свечи. Селина наблюдала за происходящим как бы со стороны.
Она увидела, как отточенное лезвие устремляется к груди маркиза, почувствовала, как оно вонзается в живую плоть с удивительной легкостью.
Де Вальпре издал протяжный стон, глаза его расширились от изумления, рот раскрылся, но он не издал ни звука.
Обе руки его вскинулись в попытке ухватиться за рукоять ножа, торчащего у него из груди, но не дотянулись.
Де Вальпре отшатнулся назад и упал.
Падение его тела на ковер, как ни странно, было почти беззвучным. Пока Селина пребывала в неподвижности, вперив в него безумный пустой взгляд, белая рубашка маркиза пропитывалась кровью и становилась алой.
Какое-то время девушка не могла поверить, что это случилось на самом деле, что она лишь для того, чтобы помешать маркизу обнять ее, убила человека.
То, что он мертв, не вызывало сомнения. Один-единственный стон сорвался с его губ, больше маркиз не издал ни звука. Глаза были по-прежнему открыты, но из них исчезло всякое выражение.
Тело его, лежащее на ковре, как бы еще уменьшилось в размерах и занимало ничтожно мало места, а лицо со смертью не приобрело благородства, а стало, наоборот, еще более омерзительным.
Казалось, время остановилось и вообще прекратилось всякое движение, даже пламя свечей не шевелилось. Недвижна была и Селина. Лишь кровь сочилась из раны и все шире становилось жуткое багровое пятно на рубашке маркиза.
И вдруг внезапно Селина очнулась. Она закричала, но крик застрял у нее в горле. Тогда она бросилась к двери.
— Помогите! Помогите! — пыталась позвать на помощь девушка, но губы ее шевелились беззвучно.
Очень трудно было внятно рассказать Квентину Тивертону о последующих затем событиях.
Вероятно, Селина потеряла сознание. Очнулась она от громких проклятий и оскорблений, выкрикиваемых разъяренной миссис Девилин, но была не способна понять смысл того, что произносит эта женщина, и до нее доносился только шум.
Селина лежала с закрытыми глазами и надеялась, что миссис Девилин решит, что она по-прежнему в обмороке.
Только уже гораздо позже до Селины дошло, что был послан слуга за господином Д'Арси.
Хозяин дома вошел в салон, постоял, поглядел на мертвое тело маркиза и задал резким тоном вопрос по-французски:
— Кто знает об этом?
— Никто, — ответила миссис Девилин. — Слуга маркиза удалился из дома после ужина, а когда я послала Жака за тобой, то не стала объяснять ему, зачем ты мне срочно понадобился.
Супруг миссис Девилин запер дверь салона изнутри, затем направился к кушетке, где возлежала якобы в беспамятстве Селина. Он сразу разгадал ее маленькую хитрость и сердито заговорил с ней:
— Ты, идиотка! Какого дьявола тебе взбрело на ум убивать старичка?
— Сдай ее в полицию! — истерично вопила миссис Девилин. — Пусть ее накажут за убийство! Гильотина по ней плачет!
— По-моему, ты тоже спятила! — Д'Арси еще больше рассердился. — Неужели ты надеешься, что, когда полиция будет ее допрашивать, девчонка нас не выдаст? И я тоже буду замешан в эту скандальную историю! Слишком многое поставлено на карту, Селестина, чтобы так глупо рисковать.
— Тогда что же нам делать? — сникла миссис Девилин.
— Ты и эта дурочка должны немедленно убраться из страны. Отвези ее в Баден-Баден и сбагри с рук первому попавшемуся идиоту, который на нее клюнет.
После паузы он добавил:
— Это целиком твоя вина, твой просчет. Ты не объездила кобылку как положено, прежде чем предоставить ее маркизу.