Больших усилий стоило барону скрыть свое недовольство. Он произнес явно неохотно:
— Да-да, конечно! Все справедливо. Не повторим ли мы игру сегодня вечером?
Квентин Тивертон сгреб часть выигранного золота в платок и завязал концы. Узел получился внушительных размеров. Селина сказала:
— Может быть, какие-то монеты поместятся в мой ридикюль?
Он заполнил ее ридикюль и доверху набил свои карманы.
— Приятный был вечер, барон, — сказал он. — Невозможно описать словами, какое удовольствие я получил…
— Вы придете на следующую игру? — прервал его барон.
Это был скорее не вопрос, а утверждение.
— Не ручаюсь, — ответил Квентин. — Мне кажется, что я слишком мало времени уделяю моей бедной маленькой сестричке. Я слишком забросил ее, и она скучает. Мы получили множество приглашений на званые вечера, и было бы с нашей стороны непростительно пренебречь ими.
— Если вы не сможете сегодня, то я жду вас завтра.
Повелительный тон барона был почти оскорбителен. Но Квентин лишь улыбнулся:
— Вряд ли вам стоит ждать меня, если я не явлюсь вовремя. Все зависит от моей сестры. Она мной повелевает, а я лишь покорный ее слуга.
— Мы все были бы счастливы выступить в подобной роли и сопровождать несравненную мисс Тивертон куда угодно, — вмешался галантный француз.
— И все же я буду ждать вас здесь! — резко заявил барон, до неприличия повысив голос.
Селина и Квентин распрощались с партнерами по игре и через минуту уже сидели в экипаже, который вез их обратно на виллу.
Тивертон внезапно заключил Селину в объятия и восторженно воскликнул:
— Ты замечательнейшая, чудеснейшая девчонка! Но как тебе это удалось? Как ты смогла вывести его на чистую воду?
Прижавшись к его груди, Селина молчала. Ей трудно было произнести хоть слово. Со всей ясностью она осознала в этот момент, что влюблена.
Глава шестая
Войдя в салон, Квентин Тивертон убрал со столика фарфоровые безделушки и вазочки, высыпал на него груду монет.
Добыча была так велика, что казалось, круглый маленький столик вот-вот подломится под тяжестью монет.
Глаза Селины светились, так же как и золото на столе.
— Сколько же ты выиграл? — спросила она, затаив дыхание.
— Почти тысячу фунтов, если считать на английские деньги, — ответил он. — По крайней мере, достаточно, чтобы не думать о деньгах какое-то время.
— Мы сможем расплатиться с долгами? — обеспокоенно поинтересовалась Селина.
— Сегодня же мы это сделаем, — кивнул он и, опустившись в кресло, вытянул ноги, приняв расслабленную позу. — А теперь доложи в подробностях, как ты это все провернула?
Селина послушно описала ему свое путешествие в спальню барона.
— Я сама не знала, что ищу, — призналась она, — но у меня было предчувствие, что я обязательно найду нечто… какую-нибудь улику, подтверждающую твои подозрения.
— И что дальше? — торопил Квентин. Любопытство жгло его, и он подгонял Селину.
— Я увидела крохотную кисточку и не могла взять в толк, зачем она понадобилась барону…
— Да уж, в пристрастии к искусству его не заподозришь, — согласился Тивертон.
— …и тут я заметила светящееся пятнышко…
Селина дала подробный отчет о дальнейших своих открытиях, о светящихся пилюлях, о волшебных свойствах очков, о колодах карт, хранящихся в ящике туалетного столика.
— Чего я не могу понять, так это зачем барон, будучи столь богатым, докатился до постыдного шулерства.
— Да, он богат, это правда, но есть люди, которым всегда мало того, что они имеют.
Тивертон добавил после некоторого размышления:
— Я убежден, что барон играл честно вплоть до последних нескольких сдач. Но когда на кон было поставлено уж слишком много, а ему казалось, что выиграл он за вечер недостаточно, тут он и поддался искушению.
— Интересно, носит ли он очки в обычных обстоятельствах?
— Я видел его с моноклем, когда он не за карточным столом, но для многих мужчин это просто забавная игрушка или украшение. Они считают, что монокль придает солидность. На самом деле зрение у него в полном порядке.
— Что ты собираешься предпринять? — полюбопытствовала Селина.
— Ничего! — ответил Квентин Тивертон.
— Вероятно, когда он обнаружит пропажу одной пары очков, то догадается, что произошло.
— Наверняка, — согласился Тивертон. — Но пока он еще пребывает в растерянности. Иначе он бы не навязывал мне так упорно свое гостеприимство на следующий вечер.