— Его имя — Бледнолицый Волк.
— Бледнолицый Волк или Касс Томас… Мне ровным счетом все равно, как он себя называет! Я потребую, чтобы он покинул ранчо!
Лицо Стэна побагровело, морщины на нем сделались глубже, беспощадно подчеркивая и без того очевидную физическую слабость. Вид у него был разгневанный, обеспокоенный и крайне болезненный. Отчаяние снова проступило в его взгляде. Пьюрити невольно отметила поразительный контраст с тем человеком, который еще совсем недавно приветствовал ее у порога, полный самых радужных надежд.
Она не могла этого вынести.
— Погоди минуту, Стэн. — Девушка старалась сохранять спокойствие. — Нам обоим нужно как следует все обдумать. Если ты вышвырнешь с ранчо Бледнолицего Волка, его отец уедет вместе с ним.
— Ну и пусть!
— Ты хотя бы понимаешь, что говоришь?
— Отлично понимаю, уж будь уверена!
Пьюрити помолчала, затем сказала:
— Все было решено еще до того, как я вернулась домой, не так ли? Джек Томас согласился стать твоим партнером.
— Если даже так, что из того? Неужели ты в самом деле думаешь, что я позволю этому малому оставаться в своем доме после того, что он пытался сделать с тобой? Мне наплевать, даже если Джек уйдет отсюда пешком и больше никогда не вернется. Я найду какой-нибудь другой способ сохранить ранчо.
«Другой способ… — размышляла Пьюрити. — Какой? Уведомление о наложении ареста на имущество лежит у Стэна в столе. Торопиться не следует».
Ты совершила ошибку. Тебе лучше было не оставлять меня в живых…
Будь проклят этот Бледнолицый Волк! Ему не запугать ее! Она ни за что не допустит, чтобы он встал между Стэном и его последней надеждой на спасение ранчо!
Пьюрити решительно стиснула зубы.
— Ты сам понимаешь, что это было бы ошибкой.
— О чем ты говоришь?
— Теперь с тайнами покончено. Мы знаем, почему Бледнолицый Волк… Касс Томас… или как еще там его зовут… напал на меня. Он преследовал конокрада. На расстоянии невозможно было разглядеть, что я женщина, ведь на мне была мужская одежда.
— Когда он понял, с кем имеет дело, не поздно было остановиться.
— А с какой стати? Он меня не знал, преследовал конокрада. Будь я на его месте, поступила бы точно так же.
— Он поднес нож к твоему горлу, Пьюрити!
— И поплатился за свою ошибку тем, что Бак выстрелил ему в спину. Ему пришлось хуже всех. Он чуть не умер.
Стэн бросил на нее проницательный взгляд.
— Ты знаешь: тебе меня не провести.
— Я его не боюсь.
— Еще бы! У тебя просто не хватает здравого смысла, чтобы бояться.
— Стэн…
— Почему ты решила, что он не попытается напасть на тебя снова?
— А зачем?
— Ты сама ответила на свой вопрос. Бак выстрелил ему в спину. А этот парень, похоже, не из тех, кто легко забывает обиды.
— Ему бы это не сошло с рук, да и на дурака он не похож.
— Ты думаешь, наши парни потерпят, чтобы он остался здесь после всего, что натворил? Судя по тому, как они смотрели на него, — ни за что на свете. И я чертовски горжусь ими и тем, как все они вступились за тебя!
Пьюрити пожала плечами.
— Я не нуждаюсь в защитниках, потому что сама могу за себя постоять.
— Ты вправе думать, как тебе угодно.
— А тебе не приходило в голову, — Пьюрити заколебалась, не решаясь высказать свою догадку, — что, возможно, у парней есть другие основания для неприязни к Кассу Томасу?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, как большинство из них относится к индейцам.
Стэн промолчал.
— Они хотели, чтобы я бросила его умирать!
Стэн нахмурился.
— Чаще всего у людей есть свои причины недолюбливать краснокожих.
— И ты с ними согласен?
Хмурая складка на лбу Стэна сделалась глубже.
— Я этого не говорил. Для меня не имеет никакого значения то, что Касс Томас наполовину индеец. Да и как, черт побери, может быть иначе после тех чувств, которые я питал к его матери?
Пьюрити вздрогнула и насторожилась. Она медленно переспросила:
— К его… матери?
Стэн ничего не ответил.
— При чем тут его мать?
— Так… ни при чем…
Лицо его внезапно стало серым, и Пьюрити инстинктивно протянула Стэну руку.
— Не бойся. — Укор Стэна был на удивление мягким. — Я пока не собираюсь умирать, если именно эта мысль пришла тебе в голову.
— Стэн, прошу тебя…
Весь его гнев словно отхлынул вместе с румянцем. Стэн взял Пьюрити за руку, усадил ее в кресло рядом собой и через силу улыбнулся.
— Пожалуй, я до сих пор не был с тобой откровенен.
— Неправда! Я…
— Позволь мне закончить. — Стэн вздохнул. — Ты имеешь право знать правду, в особенности после всего того, что произошло. Это долгая и довольно обычная история, однако, я полагаю, мне придется рассказать тебе о том, что произошло очень давно.
Почувствовав в его тоне решимость, Пьюрити не стана возражать.
— Ты никогда не задавалась вопросом, почему я так и не женился, дорогая? — после некоторого колебания начал Стэн и коротко рассмеялся: — Черт побери, в молодости я был весьма недурен и не испытывал недостатка в поклонницах.
— Нет, я никогда не задумывалась об этом, — ответила Пьюрити со всей искренностью. — По мне, так на всем свете не найдется женщины, которая была бы достаточно хороша для тебя.
— Ну, тут ты далека от истины! — Промелькнувшая было на лице Стэна улыбка мгновенно погасла. — На самом деле все гораздо проще. Была только одна женщина, на которой я хотел жениться, но она мне отказала.
— Должно быть, она была дурочкой!
— Нет, ничуть. Она поступила очень мудро. Ее звали Шепчущая Женщина.
— Шепчущая Женщина…
— Я вел дела с индейцами племени кайова, когда встретил ее в первый раз. Она тогда была еще почти ребенком, лет пятнадцати или шестнадцати, маленькая и очень хрупкая, с большими глазами и блестящими черными волосами. А когда она улыбалась, то мне казалось, что на свете нет более прелестного создания. Ее речь всегда была тихой и мягкой, а слушать она умела так, что у собеседника создавалось впечатление, будто то, о чем он говорит, для нее важнее всего, и на свете нет никого умнее и краше его. Не прошло и недели, как я решил просить ее руки. Затруднений не должно было быть, потому что она любила меня, хозяйство мое в то время процветало, и мне было нетрудно внести за нее по обычаю любой выкуп, который потребует ее отец.
Стэн на какое-то время замолчал.
— Но Шепчущая Женщина была еще слишком молода, и я решил, что мне лучше не торопиться, а подождать год, пока она подрастет. Это было самое трудное решение из тех, какие мне когда-либо приходилось принимать. — Стэн снова сделал паузу. Лицо его стало печальным. — Оставив ее, я совершил ошибку, о которой жалею до сих пор. — Седые брови Стэна сдвинулись. — Само собой разумеется, следующей весной я снова приехал в индейский поселок. Юный глупец! Привез ее отцу всевозможные подарки: одеяла, безделушки и несколько пони, самых лучших из всех, какие только были у меня. Мне даже в голову не могло прийти, что я опоздал.
— Опоздал?
— Шепчущая Женщина полюбила другого, тоже белого человека, который провел зиму у них в резервации. Этот парень мог предложить ей немногое, однако она на это не посмотрела.
Пьюрити ничего не ответила. Стэн пожал плечами.
— Когда ее отец увидел подарки, которые я ему привез, он не на шутку рассердился. Он был недоволен, что Шепчущая Женщина предпочла другого, и заявил ей, что она должна выйти замуж за меня. Я был рад этому, но лишь до тех пор, пока не увидел, как она плачет… и не взглянул в ее прекрасные глаза, опухшие от слез. Тогда она призналась мне, что любит меня, но совсем не так, как того, другого человека. По ее словам, он стал частью ее сердца, и если ей придется насильно вырвать его из памяти, вся ее жизнь превратится в одну сплошную рану.
Глаза Стэна неожиданно наполнились слезами.
— Ее слова отрезвили меня. — Он перевел дух. — Не могу сказать, чтобы я испытывал особую симпатию к тому человеку, но мне все же хотелось, чтобы Шепчущая Женщина была счастлива. Поэтому я предложил своему сопернику те подарки, которые привез для ее отца. Но он наотрез отказался их принять, сказал, что это задевает его гордость. Тогда я заявил ему, что если он не воспользуется привезенными мной вещами, чтобы внести выкуп за Шепчущую Женщину, то это будет означать, что он любит себя больше, чем ее, и тогда я женюсь на ней. Эти слова заставили его одуматься. Он женился на Шепчущей Женщине и увез ее с собой на ранчо, которое только что приобрел. И надо добавить, что был очень добр к ней.