— Перетерпишь.
Он игнорирует мои мольбы и подходит ко мне, чтобы натянуть на меня шорты. Я хнычу, но он быстро обувает меня в кроссовки, дважды завязывая шнурки. Затем он поправляет костюм. Через несколько секунд Папочка выглядит идеально, как и всегда.
Внезапно я вспоминаю его комментарий ранее.
— Что ты имел в виду, говоря, что не хватает одной мелочи к моему наряду?
— Думаешь, Папочка позволит тебе уйти одной, не оставив на тебе свою сперму?
Я краснею от его слов. Это именно то, что он только что сделал. Он не очистил меня, а просто надел сверху шорты.
— Ты никогда не пойдешь туда, где не будет меня, без моей спермы на тебе, — он бросает на меня суровый взгляд. — Поняла?
— Да, Папочка.
Затем он выводит меня из нашего бунгало в ночь.
— Ты просто будешь ждать здесь?
Неприятное чувство охватывает меня. Не то чтобы я раньше ничего не делала самостоятельно, но зачем, если не было случая?
Я ходила на занятия одна, потому что было бы странно, если бы мне нужен был кто-то, чтобы пойти со мной. Иногда я оставалась дома одна, пока не попала в беду. Но это произошло потому, что Папочка был слишком занят на работе, чтобы я могла пойти с ним. Я бы умерла от скуки, если бы мне пришлось пойти с ним.
— Я буду прямо там, — Папочка кивает в сторону бара, который находится в тридцати футах от входа в клуб. В баре сидят несколько мужчин и женщин, которые выглядят одного возраста с Папочкой. Они все разговаривают и пьют. Я не могу не думать, как идеально он подойдет к этой атмосфере.
— Хорошо, я думаю.
Наклоняясь, чтобы поцеловать его, я чувствую, как он шепчет мне в губы.
— Будь хорошей девочкой, Хейли, — он мягко сжал мою задницу, прежде чем отпустить, и это заставило меня улыбнуться.
Из клуба выскочили две девушки, с ними через дверь вырывается громкая музыка, и они смотрят на моего Папочку. Кажется, он их не замечает, потому что его глаза все ещё смотрят на меня.
— Все будет хорошо, обещаю, — говорю я, опускаясь с кончиков пальцев ног.
— Я буду здесь, если понадоблюсь, — снова говорит он, указывая на бар.
Кивнув, я пробираюсь к двери, оставляя Папочку позади себя.
Музыка веселая, и я уже чувствую, как пружинят мои ноги на каждом шагу, пока я подбираюсь к напиткам, чтобы что-то заказать.
Я машу рукой, чтобы привлечь внимание бармена и кричу сквозь музыку.
— Ширли Темпл, — говорю я, вытаскивая деньги из кошелька. — Экстравишневый.
Когда я получаю свой напиток, я сажусь на барный стул и наблюдаю за всеми на танцполе. Цветные огни отражаются от стен, освещая танцоров. Тогда я замечаю, как по-разному я одета по сравнению со всеми остальными. Поэтому Папочка спросил, не хочу ли я переодеться во что-то другое? Потому что он знал, я не подойду к обстановке?
Тогда до меня дошло, что я никуда не вписываюсь – ни в бар, где сидит Папочка, ни даже туда, где все мои ровесники.
Чем дольше я сижу здесь, тем больше мне становится неудобно, и я начинаю елозить на одном месте. Если бы Папочка был здесь, он бы положил руку мне на ногу и крепко сжал, чтобы успокоить меня, но его здесь нет.
— Хочешь потанцевать?
Рядом со мной стоит мальчик. Я его раньше не видела. Он выше меня, но мой Папочка, вероятно на три дюйма выше. У мальчика светлые лохматые волосы и голубые глаза, как у меня, но его оттенок более глубокий. Он одет в белые шорты и розовую рубашку поло, и мне почему-то не нравится его внешний вид. Я имею в виду, я люблю розовый, но он выглядит на мне лучше, чем на нём. Интересно, как он сможет очаровать кого-то в таком виде? Он определенно должен носить костюм, как у Папочки. Может быть, даже постричься.
Не дожидаясь ответа, он хватает меня за руку, тянет меня на танцпол. Он прижимает своё тело вплотную к моему, вжимая меня в себя.
— Привет! Ты не можешь прикасаться ко мне так, — я резко отстраняюсь от него. Папочка был бы так зол! Никому не позволено трогать меня так, не говоря уже о том, что мне это не нравится. Это неправильно и по-другому.
— Не будь такой ханжой. Я сделал тебе одолжение, пригласив тебя потанцевать. Ты выглядишь чертовски нелепо, сидя в баре, одетая так, — он громко говорит сквозь музыку и жестом указывает на мою одежду. Смущение наполняет меня, но не так, как Папочка смутил меня ранее. Это так отличается, и это больно.
Оглядываясь вокруг, я вижу, что он прав. Все остальные девушки носят короткие платья, хвастаясь большей частью их тел. У них прически и боевой макияж. Я, наверное, единственный человек здесь в кроссовках. Да и с косичками, если на то пошло.
Он пытается снова притянуть меня ближе, но я толкаю его в грудь, заставляя его врезаться в человека позади него. Пользуюсь возможностью и выбегаю из клуба. Это было совсем не то, что я думала, и теперь просто хочу вернуться к моему Папочке, даже если это означает снова сидеть в этом дурацком ресторане. Я буду притворяться счастливой, мне все равно, пока я буду рядом с ним.
Я думала, что было бы весело танцевать здесь и петь под музыку, но это не похоже на танцевальную вечеринку, которую я проводила дома с Папочкой. Я думала, что он пойдет со мной, и когда замечаю его в баре, он сидит между мужчиной и женщиной, и все они разговаривают. Он издает глубокий смех, который я люблю, и я чувствую комок в горле.
Я понимаю, что прошлой ночью вела себя неуместно, проковырявшись остаток вечера в полупустой тарелке, но Папочка не имеет права так себя вести. Не успела я, в полной мере возмутиться, как элегантная женщина кладет свою ладонь ему на руку, я чувствую, как слеза стекает по моей щеке. Он внезапно поднимает голову, как будто чувствует меня, и наши глаза встречаются.
Я убегаю.
Глава 9
Уильям
Я вижу, как Хейли бежит, и встаю, чтобы последовать за ней.
— Извините, — кричу я через плечо, выходя из бара и гонясь за своей малышкой.
Я оказываюсь на пляже, когда, наконец, ловлю её, и поднимаю на руки. Она впадает в ярость и начинает пинать меня. Я заношу её в какую-то беседку и опускаю на скамейку, прижимая её руки к себе и пытаясь контролировать её взрыв.
— Хейли, остановись! Успокойся, малышка. Что случилось? Скажи мне, что не так, — она не смотрит на меня, продолжая плакать. Хейли тяжело дышит, и я осматриваю её, чтобы убедиться, что она не пострадала. — Девочка моя, скажи мне, что случилось. Ты в порядке? Ты ударилась?
— Нет! Я просто большая кукла, вот и все. Я просто какой-то незрелый ребенок, который ни черта не знает.
— Манеры, юная леди, — ненавижу быть суровым с ней, когда она так расстроена, но обычно Хейли так не говорит. — Что случилось в клубе? Поговори со мной.
— Ты был прав. Я одета так глупо. Я выглядела как шут. Всё, что я хотела сделать, это вернуться к тебе, но ты был в баре с этими стариками, и даже там я бы выглядела не лучше. Я никуда не вписываюсь. Что со мной не так?
Она начинает рыдать, я сажаю её себе на колени и позволяю ей поплакать. Я глажу её спину и издаю тихий звук, стараясь успокоить Хейли, зная, что ей сейчас плохо.
— Отпусти это, малыш. Всё это.
Проходит несколько минут, прежде чем её большие рыдания превращаются в маленькие всхлипы. Я наклоняюсь и целую её макушку, прижимая ближе к себе.
— Ты отлично вписываешься ко мне, малыш.
Я чувствую, как она кивает головой, но все ещё молчит. Это самая сложная часть наших взрослых и детских отношений – знать, когда надо дать напутствие, и когда промолчать.
— Хейли, моя сладкая любовь, тебе не нужно вписываться никуда, кроме меня. Ничего страшного, если ты пробуешь что-то новое. Это часть жизни, пробовать новое и узнавать, что лучше. Я хочу, чтобы мы могли делать всё вместе, но реальность такова, что иногда ты должна убедиться в этом сама. Вещи, которые я люблю в тебе больше всего, это то, насколько ты молода и энергична. Мне нравится твоё упрямство и тот факт, что ты владеешь своими чувствами. Если ты хочешь дуться, ты дуешься. Если ты хочешь топнуть ногой, ты обязательно топнешь.