Вот что происходит, когда используется слово Бог, вот что происходит, когда используется слово молитва, когда используется слово благодарность, и так далее. У вас нет никакого понимания, потому что у вас нет опыта.
Те, кто получил опыт, становятся немыми. Не то чтобы они переставали говорить, но они говорят лишь о методах, они говорят только о пути, но не об истине. Они говорят, как ее постичь, как избежать ловушек и не сбиться с пути. Они говорят: «Вот путь, вот ориентиры». Они дают вам какие-то карты, путеводители, знакомят вас с теми знаками, которые встретятся вам, чтобы вы могли быть уверены, что движетесь в нужном направлении, – это все, что они могут сделать, но они не скажут ни единого слова об истине или о Боге.
Вот почему это значение тоже прекрасно: myein означает «держать свой рот закрытым». Оно происходит от этих двух слов: от myein образуется слово мистерион, а от слова мистерион происходит «мистицизм».
Мистицизм – это сама душа религии.
И поэтому я настаиваю: отбросьте ум, который мыслит прозой, оживите другой тип ума, который мыслит поэзией. Отложите все свои познания в силлогизме, пусть вашей жизнью правят песни. Совершите переход от интеллекта к интуиции, от головы к сердцу, потому что сердце ближе ко всем тайнам. Голова является антитаинственной, все усилия головы направлены на то, чтобы снять с существования завесу таинственности.
Вот почему, где бы ни начинала развиваться наука, исчезала религия. Всякий раз, когда ум погружается в научные подходы к мышлению и к действию, религия просто умирает, ее цветок увядает. В почве научного ума присутствует яд, который не позволяет семени религии расти, – он его убивает. Что это за яд? Наука верит в то, что тайну существования можно разгадать. Религия говорит, что ее нельзя разгадать. Чем глубже идет ваше понимание, тем более мистическим, тем более таинственным оно становится.
А теперь появилась возможность построить мост между наукой и религией. Величайшие ученые тоже это почувствовали, косвенно почувствовали. Например, Эддингтон, Эйнштейн и другие пришли к ощущению того, что чем больше они узнают о существовании, тем сильнее их недоумение, потому что чем больше они узнают, тем больше остается неизвестного, тем более поверхностным кажется их знание. Эйнштейн умер почти мистиком, старое горделивое утверждение, что «однажды мы познаем все», исчезло. Он умер в очень медитативном настроении, он умирал не как ученый, а скорее как поэт.
Эддингтон написал, что «сначала мы верили в то, что мысль – это лишь побочный продукт, – так же как Карл Маркс, который говорил, что сознание – это лишь побочный продукт социальных ситуаций, – побочный продукт, эпифеномен материи, тень материи. Материя – это вещество, сознание – лишь тень, оторванная от жизни».
Эддингтон говорит: «Я тоже был весьма убежден», потому что таков был климат тех дней. На протяжении трех столетий на Западе наука создавала такую атмосферу. Эддингтон вырос в этом климате, но в конечном итоге в свои последние дни он сказал: «Теперь все поменялось. Чем больше я погружался в изучение, тем больше убеждался в том, что мир не состоит из вещей, но состоит из мыслей – и существование кажется менее похожим на материю, но более похожим на сознание».
Хорошая новость: наука подходит к великому пониманию. Это понимание возникает в результате ее неудачных попыток снять завесу тайны со существования.
Но я не вижу, чтобы подобное понимание возникало в так называемых религиозных людях. Они влачатся позади, они все разговаривают по-старому, говорят глупости. Они все еще поглощены Ведами, Кораном и Библией. И дело не в том, что Веды не правы, или Коран, или Библия не правы – они совершенно правы – но способ выражения мысли в них – устаревший, примитивный. Они не способны встретиться с современной наукой.
Нам нужны современные религиозные мистики такого же калибра как Альберт Эйнштейн, Эддингтон и Планк. На это направлены мои усилия – создать современных мистиков, не просто ученых, которые могут, как попугаи, твердить об Упанишадах и Ведах. Нет, ученые не годятся. Нам нужны люди, в чьих сердцах могут возникнуть новые Упанишады. Нам нужны люди, которые могут говорить так, как говорил Иисус, опираясь на свой авторитет. Нам нужны смелые мистики, которые могут сказать, что им явился Бог, не потому что писания говорят, что Бог существует, но потому что они познали Бога. Не просто ученые люди, знающие люди, но мудрые люди.