А затем начался ад кромешный…
Глава 4
Тетя Элеонора завизжала. Кто-то опрокинул чайный сервиз. Фарфор, разбившись, засыпал осколками ковер. Мередит бросила прощальный взгляд на превратившуюся в мусор любимую посуду. Мистер Гримли звал кого-нибудь на помощь. Слуги, словно небольшая вражеская армия, ворвались в гостиную, преумножая хаос одним своим присутствием. Все это время мистер Колфилд не терял хладнокровия, хотя отец Мередит пытался задушить гостя его же собственным шейным платком.
– Молю вас! Не бейте его! – стараясь перекричать поднявшийся гвалт, причитала Мередит.
– У него больная спина! – беспомощно размахивая руками в воздухе, визжала тетушка Элеонора. – Не повредите ему спину!
– Но он, дьявол его побери, пытается задушить меня, – недоверчиво глянув на графиню, произнес Колфилд, осторожно высвобождаясь из удушающих объятий старика.
Все это заняло не более минуты, однако она показалась всем бесконечно долгой. Только после того, как Нелс, похожий на огромного медведя, крепко, но бережно схватил старика, напряжение немного спало.
– Дочь! Не доверяй ему! – указывая на незнакомца искривленным подагрой перстом, завопил безумец. – Он папист! Меня не проведешь! Они шныряют тут повсюду. Он замыслил убить королеву…
Остальную часть бреда старика уже никто не слышал, так как безумца вывели из гостиной и повели в его комнату, вверх по лестнице.
– Примите, прошу вас, мои искренние извинения. В последнее время папа сам не свой. – Мередит не в силах была скрыть стыд за отца и вследствие этого сердилась еще больше.
В прошлом ее батюшка был замечательным человеком, весьма благочестивым и эрудированным. Многие восхищались им. Разумеется, он всегда был скуп на любовь и отличался излишней строгостью, но другого отца у нее просто нет, а его теперешняя болезнь не его вина.
– Не стоит извиняться, миледи, – сказал Колфилд, поправляя складки шейного платка. Губы его кривила полуулыбка. – Не думаю, что ваш отец на самом деле вознамерился убить меня.
– Милорд! – всплеснув руками, воскликнула тетушка Элеонора. – Вы такой добрый и учтивый! Немногие способны на подобное смирение и понимание ближнего своего! – Толкнув племянницу в бок, тетя обратилась уже к ней: – Правда, он сама любезность, Мередит?
– Да, – согласилась графиня, удивленная неожиданной переменой в отношении тети к Николасу Колфилду.
Еще совсем недавно тетушка Элеонора проклинала его, называя гнусным мерзавцем.
– Признаться, меня это несколько тревожит, – раздался в гостиной взволнованный голос стряпчего. – Я понятия не имел, что болезнь вашего родителя столь серьезна. Я беспокоюсь за вашу безопасность, миледи. Теперь вам к тому же следует думать о безопасности не рожденного ребенка. Как по мне, это неоправданный риск – жить под одной крышей с тем, у кого случаются припадки и кто склонен к насилию. Не будет ли разумнее поместить его в приют?
Предложение стряпчего до глубины души возмутило Мередит.
– Вы, полагаю, не имеете ни малейшего представления об ужасных условиях, в которых протекает жизнь пациентов приютов. Мне говорили, что там хуже, чем в Ньюгейтской тюрьме. А еще хочу сказать: мой отец не опасен. Он пал жертвой преклонного возраста и болезней. Надеюсь, с вами такое никогда не случится, а ежели произойдет, то у ваших родных хватит сострадания не отправлять вас в приют.
Колфилд взирал на нее с одобрением.
Мистер Гримли открыл было рот, вознамерившись, видимо, озвучить свои никому не нужные советы, но тут Колфилд в довольно вежливой манере остановил его, заявив бесстрастным тоном:
– Это семейное дело, мистер Гримли. Я позабочусь о безопасности всех, кто находится под моей защитой.
Услышанное, кажется, вполне удовлетворило стряпчего. Он кивнул, воздержавшись от дальнейшего обсуждения. Мередит в глубине души негодовала по поводу излишней властности, проявленной мистером Колфилдом, хотя, надо признать, это заявление успокоило мистера Гримли, положив конец всем его словоизлияниям. Когда же она умудрилась попасть в зависимость от Колфилда? Нет, теперь ее единственная цель заключается в обретении полной свободы от кого-либо.
На миг тень дурного предчувствия накрыла ее… А было еще какое-то непонятное ощущение. Прошли долгие годы, с тех пор как она в последний раз на кого-то рассчитывала. В то время она была молоденькой девушкой, а ее отец пребывал в телесном и душевном здравии. В ее мозгу эхом звучали слова мистера Колфилда – «под моей защитой». Что должен чувствовать мужчина, решившийся защищать ее, печься о ней, предъявлять на нее свои права?