— Что и остальные, ищу работу.
— Удивил, — произнес безэмоционально Александр, — я ожидал, что в связи с некоторыми обстоятельствами ты будешь требовать к себе особого отношения.
— Например? — уточнил
— Не знаю, — на бледном лице шевелились лишь губы, — самые простые и денежные заказы, к примеру, или обращение. Захотелось вечной жизни?
— Зачем она мне? Я охотником был, охотником и останусь.
— Ты хотел сказать: охотником и умру? — лицо вампира озарила искусственная улыбка. — Похвально. Нет, действительно похвально. Но глупо. И раз ты не настаиваешь на сиюминутном визите как родной брат моей истинной, то тебе придется потомиться в ожидании, — он обернулся вокруг своей оси, оглядывая просторную, но душную залу. — Некоторые из них ждут встречи не первые сутки.
— Не забудь, что я человек и вполне могу умереть от старости, — провожал князя взглядом.
— Забавно, — обернулся. — Правда. Не знал, что у людей твоей профессии есть чувство юмора, — наконец Александр двинулся к кабинету.
— Сам удивлен, — я расслабился и опустился в кресло. Сполз так, чтобы голова упиралась в низкую спинку. Закрыл глаза. Нет сил и желания наблюдать за статичными лицами кровососов. Неестественные и отталкивающие, будто в музее восковых фигур, с одной лишь существенной разницей: там прохладней, а здесь приходится обливаться потом, липнув к обивке мебели. Вампирский улей по праву можно ненавидеть не только за самих вампиров, но и за извечную духоту и отсутствие полноценного освещения. Зала, в которой я сейчас дожидался приема дражайшего правителя Темных, имела двенадцать огромных окон, но ни одно из них не было открыто, погружая помещения в полумрак. Я оттянул ворот водолазки и растерев влажную шею, повернулся на звук открывающейся двери.
— И не сомневался, — прошептал себе под нос.
В кабинет пригласили незнакомого мне вампира. Возможно, кто-то из новообращенных, хотя… — я прервал непрошенные мысли, пытаясь подремать. Все же в улье есть и плюс: тишина. Вампиры не производили лишнего шума. Беседы на грани слышимости и бесшумные шаги создавали иллюзию одиночества.
— Я поражаюсь твоей выдержке, охотник, — женский голос узнаваем, перед закрытыми веками проявился образ рыжей вампирши. Гибкий силуэт высокой фигуры и копна огненных волос. — Как ты можешь спать, зная, что в любой момент тебя прикончат?
— Как видишь, могу. И никакой разницы нет: открыты мои глаза или закрыты. Если что-то пойдет не так, и, — я встречаюсь взглядом с Риммой, — меня захотят убрать здесь и сейчас, то вряд ли я смогу противостоять в прямом бою. Из этого получается: нервничать глупо.
— Ты меня удивляешь, — вампирша подхватывает пустующее кресло и переставляет его ближе к моему. — Не возражаешь если присяду рядом? — опускается плавно, перекидывает длинные волосы через спинку кресла и копирует мою позу.
— Ты все равно уже села. К чему вопрос?
В ответ вампирша прикусила нижнюю губу и хитро прищурилась. Живая, эмоциональная, как новообращенная, но при этом сдержанная.
— Как давно тебя обратили? — вопрос возник сам собой.
— А сам как думаешь?
— Не самая приятная человеческая черта: отвечать вопросом на вопрос.
— А я и не человек. Но все же?
— Если взять в расчет твое имя, точно не больше сотни лет. Думаю, около пятидесяти, — произнес наобум.
— Угадал. Прошло сорок семь лет с момента обращения, — улыбнулась Римма. — Теперь моя очередь задавать вопросы.
— Вопрос, — поправил, — и не факт, что я отвечу, — обвел взглядом присутствующих. Вампиры не скрывали интереса к нашему разговору, прекратили другие беседы и бесцеремонно наблюдали.
— Ну все же я попробую, — рыжая сменила расслабленную позу, села на край кресла и подалась вперед, выдавая свой интерес. — Почему ты охотишься? Тебе не хочется нормальной жизни?
— А я больше ничего не умею, — закрыл глаза, не желая продолжать болтовню. — И всем нужны деньги.
— Я уверена, что тех денег, что ты успел заработать хватит на три человеческие жизни, а возможно и больше.
— Смотри в свой кошелек, вампирша.
— Ясно, — хмыкнула рыжая. — Боишься. Как и все.
— Не боятся только дураки. Сейчас я несу ответственность только за свою шкуру. Удобно. Лишние заботы мне ни к чему.
— Циник, — делает вывод.
— Разумный, — поправляю.
— Одиночка.
— Реалист.
— Но все же? Разве не хочется возвращаться домой и знать, что там тебя ждет любимая женщина? Или держать собственное дитя на руках?