— Ты там уже однажды была, — ответил Роби.
Он, как мог, объяснил Джули смерть ее родителей. Когда она заплакала, дал ей бумажных салфеток. Успокаивал ее, когда ее гнев нарастал, дошел до высшей точки и потом снова сменился слезами. Четырнадцатилетняя закаленная улицей девочка в конце концов не выдержала, столкнувшись лицом к лицу с огромным всепоглощающим горем. Но по крайней мере ей есть куда деться.
Он припарковал машину, и они все трое вошли в бар.
Джером Кассиди ждал. Похоже, ради этого он надел новый костюм и начищенные черные ботинки.
— Зачем мы сюда приехали, Уилл? — спросила Джули.
Кассиди сказал:
— Он привез тебя сюда, чтобы я рассказал тебе правду.
— Правду о чем?
— Я не просто дружил с твоими родителями, я единоутробный брат твоей мамы. Что значит, я твой дядя.
— Мы родственники? — переспросила Джули.
— Да, и, кажется, я единственный родственник, который у тебя остался. Я понимаю, что ты совсем меня не знаешь, но у меня есть предложение.
Джули с подозрением посмотрела на него.
— Какое?
— Получше узнать друг друга. Видишь ли, я потому так старался разыскать вас, что твой папа и моя сестра дали мне денег в долг, когда я был на мели. Я должен им значительную сумму. И не успел отдать долг.
— Я вижу, к чему вы клоните, — сказала Джули. — Вы ничего мне не должны.
— Нет, Джули, это правда. Они ссудили мне денег. Я написал расписку. Эта расписка переводится в акции компании, которую я основал на эти деньги. Ты владеешь сорока процентами моего бизнеса, Джули. Твои родители имели право на долю в прибылях. Ну, а поскольку их нет, это право переходит к тебе.
Он неловко замолчал.
Джули посмотрела на Роби.
— Здесь все по-честному?
— Мы проверили его рассказ, все это правда. Теперь ты можешь поступить в любой колледж. Можешь делать все что хочешь.
Джули посмотрела на Кассиди.
— А что это значит для нас с вами?
— Это значит, что ты можешь жить у меня. Я могу тебя официально удочерить. Или, если хочешь, у тебя достаточно денег, чтобы тебе назначили опекуна и ты жила собственным домом.
— А что значит жить у вас?
— Ну, я человек сговорчивый. Я постоянно занят, но у меня есть домоправительница, она работает у меня уже очень давно. У нее дочь примерно твоего возраста. Я думаю, как-нибудь мы друг к другу приспособимся. Но решать тебе.
— Мне нужно время подумать, — сказала Джули.
— Конечно. Думай, сколько тебе нужно, — согласился Кассиди.
Роби сказал:
— Может быть, вы начнете узнавать друг друга прямо сейчас? А потом я вернусь и заберу тебя.
— Хорошая мысль.
Роби посмотрел на Кассиди, улыбнулся:
— Счастливо.
— Спасибо, агент Роби. От всего сердца благодарю вас.
Роби и Вэнс шли к машине, Джули нагнала их.
— Вся эта история — полная ерунда. Что здесь такое на самом-то деле?
Роби сказал:
— Ты на самом деле с ним в родстве. Он любил твоих родителей, и он будет заботиться о тебе. Он богат. Жить будешь безбедно.
Джули криво улыбнулась.
— Заберите меня через два часа.
Роби включил зажигание и съехал с тротуара. Вэнс посмотрела на него.
— Ты не хочешь рассказать мне правду о Кассиди?
— Нет.
— Ладно. — Вэнс погладила его по плечу. — Ты в порядке?
— В полном.
Роби сбросил скорость и посмотрел на нее. Она отвела глаза.
— Я еще не научилась понимать тебя, Роби, но я хочу научиться. Это имеет смысл?
Он снова на нее посмотрел и чуть улыбнулся уголками губ.
— Я думаю, Никки, у тебя будет такая возможность.
— Ловлю тебя на слове.
В условленное время он забрал Джули и привез в квартиру, которую временно сняло для нее ФБР. Выходя из машины, она сказала:
— Ну что, прощаемся навсегда?
— Ты хочешь навсегда?
— А вы хотите навсегда?
— Нет, не хочу, — ответил он.
— Но вы не уверены.
— Я не хочу, чтобы ты опять пострадала из-за меня.
— Такова жизнь, Уилл. Надо принимать ее такой, какова она есть.
— Это прямо-таки моя философия.
— От кого же, как вы думаете, я этому научилась? — Она шутливо потрепала его по плечу. — Спасибо. Действительно спасибо. За все.
Она порывисто обняла его. Роби сначала испугался, потом обнял ее в ответ. Она вышла из машины и медленно пошла к дверям. Помахала ему рукой и вдруг, несмотря на хромую ногу, запрыгала. Совсем еще ребенок.
Роби улыбнулся. Ее раны затянутся. По крайне мере, физические. А может быть, и эмоциональные.
Чего он никак не мог сказать о себе. Образ Энни Ламберт не выходил из головы, жег ему мозг. Она была убийца. Как и он сам. Но он стал убийцей по собственному выбору, а у нее, в сущности, выбора не было. Кто более виновен?