Джерард поднялся и тяжелым взглядом посмотрел на друга.
– Оставь меня.
Оллин только шире улыбнулся от такой реакции.
– Я сам за тобой поухаживаю, ты такой редкий гость, – он направился к двери, но Джерард окликнул его.
– У меня есть просьба.
– Какая?
– Больше не подсылай ко мне женщин.
– О чем ты?
– О девушке, которая была здесь ночью.
Рука Оллина дрогнула, когда он потянулся к дверной ручке. Казалось, он впервые за долгое время на долю секунды потерял самообладание, но Джерард снова упал на постель и не мог этого заметить.
– Я сам могу найти спутницу на ночь, если нужно, – донеслось из глубины комнаты.
– Как скажешь, я принесу тебе завтрак, – весело бросил Оллин, прежде чем выйти.
***
Джо раскладывала вещи в новой комнате, соседней от комнаты Мэриана. Сам юноша молча стоял рядом и с отрешенным видом наблюдал за происходящим. Утром он не задавал вопросов, когда Джо попросила новую комнату, молча отвел ее и был рядом.
– Мэриан, мне так совестно от того, что пришлось тебя отвлекать, – хлопотала Джо.
– Все в порядке, – негромко произнес он.
– Та комната с самого начала мне не подходила, не знаю, почему остался. Наверно, слишком размечтался.
Мэриан сжал рукав своей куртки и слабо улыбнулся.
– Да и отсюда ближе к погребу, так что вижу только плюсы, – продолжила щебетать Джо, пряча покрасневшие глаза за отросшими прядями черных волос.
Расправившись с тем, что успела схватить ночью, она зашла на кухню. Там привычно взяла небольшой завтрак с собой и спустилась вниз. Прохлада погреба освежала. Джо села за стол и разложила перед собой бумаги. Она попыталась заняться делами, но в голову лезли воспоминания минувшего дня. Всего несколько часов назад здесь непринужденно с ней беседовал Джерард. Вслед за этим приятным образом, словно ночной кошмар, появился другой. Она стояла перед ним открытая, в своем «обличие». Но он прогнал её, не пожелав видеть. «Убирайся!» – зазвенело у нее в ушах.
На лист грубой бумаги упала слеза и чернила под воздействием влаги поплыли, словно маленькие медузы. «Глупая, какая же ты глупая. Никогда не сможешь даже сравниться с такими, как Гвендолин или Сьюзан и Мередит. Мама была права во всем. Лучше бы я сидела дома и не высовывалась. Все достается только самым прекрасным и блистательным. Замухрышке, как я, не следует даже мысли допускать о возможной взаимности».
Джо шмыгнула носом, уставившись в испорченную страницу текста. Она смахнула слезы и взъерошила волосы в попытке взбодриться. Хотелось смеяться сквозь слезы. Да, она не могла вызвать интерес в мужчинах, но раньше никогда не страдала от этого. Всегда были другие стороны жизни, которые она старалась не упускать. Джо не думала, что будет заливаться слезами от того, что при виде нее мужчина не потащил ее в койку. Она скривилась и вспомнила слова сестер о том, что когда мужчина зовет, не нужно задавать вопросов, нужно спешить навстречу ему.
Джозефина убрала испорченный лист и положила на его место новый. Следовало перестать расстраиваться и заняться делом. А то, что в груди ныло при мысли о Джерарде, она старалась игнорировать. Она оглянулась в поисках чернильницы с красными чернилами. Джо порылась в залежах на столе, проверила полки, но их нигде не было. «Ну конечно». – покачала головой она. Чернила остались на столе в её прежней комнате. Вероятность того, что Джерард все еще спал, была не велика, он не валялся в постели по долгу. По пути наверх она старалась оправдать себя тем, что не сможет продолжать без красных чернил.
Джо оказалась перед дверью и замешкалась. Она вела себя как обиженная женщина, но не как слуга. У «Джо» не было никаких оснований обижаться, плакать и не разговаривать со своим хозяином. Она выдохнула и вошла.
Джерард сидел за столом.
– Доброе утро, милорд, – Джо слегка поклонилась и как могла, изобразила дружелюбие, пытаясь компенсировать дрогнувший голос.
– Доброе, – бросил он.
Джерард сидел в кресле с распущенными волосами и хмуро взирал на своего слугу, отчего у нее по спине пробежал холодок. Джо сглотнула. Определенно, он был не в духе, сейчас мешаться ему и вызывать гнев на себя не хотелось.
– Простите, что помешал. Мне нужно забрать кое что, – Джо приблизилась к столу, на котором были щедро расставлены яства. Среди этого многообразия угощений, она заметила чернильницу.
Джерард исподлобья посмотрел на слугу.
– Джо, ты идешь после мессы на ярмарку? – неожиданно спросил он.
– Простите? – удивилась Джо, потянувшись за чернильницей, но Джерард перехватил её раньше.
– Я спросил, идешь ли ты на мессу, а потом на ярмарку? – он повертел в пальцах флакон с чернилами.
– Не понимаю, о чем Вы. У меня слишком много работы.
– Ты выглядишь, как призрак, – фыркнул Джерард. – Я настаиваю, нет, приказываю тебе отдохнуть сегодня.
Джо открыла рот, чтобы возмутиться, но поняла, что спорить бесполезно, столкнувшись с хмурым взглядом Джерарда.
– Как скажете, – понуро ответила она. – Я могу идти?
Джерард смотрел на Джо, держа в руках чернильницу. На скулах играли желваки, волосы волнами спускались по плечам, а накинутая поверх рубаха открывала часть мускулистой груди.
– Иди.
Джо сделала шаг по направлению к нему и протянула руку, чтобы забрать чернильницу, но Джерард остановил её.
– Нет.
Джо сжала губы в линию. Вся обида испарилась, она почувствовала раздражение из-за действий Джерарда. Язык так и чесался сказать ему, чтобы не навязывал ей свою мнительную заботу. Наверняка, ему просто вздумалось поиздеваться. Заставить её работать хуже, чтобы Оллин был не доволен. Джо тряхнула головой, чтобы отогнать эти мысли, ей стало противно от самой себя. Она слабо улыбнулась, сквозь невесть почему навернувшиеся слезы.
– Спасибо, Вы слишком беспокоитесь обо мне.
Лицо Джерарда прояснилось при виде слез мальчишки. С ним определенно было что-то не в порядке. Джерард порывисто поднялся и приблизился.
– Джо? Что происходит? Тебя кто-то обидел? – он заглянул в глаза Джозефине, от чего той захотелось плакать еще сильнее.
– Глаза слезятся. Я и правда давно был во тьме, следует отдохнуть, – рассмеялась она, сквозь участившееся биение сердца. Она поклонилась и покинула покои, позабыв о чернилах.
***
Ярмарка и цирковые представления были впечатляющи, к вечеру гуляния только сильнее разгорелись. На площади ярко горели огни. Повсюду были разожены факелы, лилась музыка трубадуров, против которой сложно было устоять. Многие вступали в хороводы или танцевальные пары.
Оллин не покидал мрачного друга, который снова принялся цедить крепкое вино кружку за кружкой.
– Что с тобой происходит? – спросил Оллин, когда их покинули его приятели, не выдержав общества Джерарда. – Уже ночь, а ты так ничего и не говоришь, только пьешь. Я думал, ты развеешься.
– Мне не нужно развеиваться, – усмехнулся Джерард и бросил на Оллина взгляд, от которого тот разозлился еще больше. Джерард был напряжен и беспокоился из-за чего-то, но предпочитал напиваться и молчать. Ждать и капризничать – две эти тактики Оллина ни к чему не привели. Он стоял рядом и смотрел на внешне расслабленного Джерарда, который разглядывал веселящуюся толпу.
– Да мне со слугами было бы куда веселее, – пробурчал Оллин. – Кстати, вот и они. – он указал на танцующих рядом с костром.
Рука Джерарда с кружкой остановилась на полпути к губам. Он смотрел на девушек рядом с огнем. Они распустили волосы, много смеялись и двигались в такт музыке. Плавно покачиваясь, делая повороты и взмахивая руками. Они веселились, не упуская случая показать себя. Девушки вытащили с собой Джо в танцевальный круг. Казалось, сначала он смущался, но потом его увлекли в круговорот танца. Джерард смотрел на него, не слыша ничего вокруг. Движения были слишком гибкими, плавными. Он преобразился, лицо осветила искренняя улыбка. Когда на мгновение Джо повернулся к нему и их глаза встретились, то это было словно вспышка. Эти же глаза прошлой ночью полыхнули голубым огнем, когда он вошел.