Первым я увидела конюха, точнее его оголенный зад. Перед ним находилась девушка, но лица ее я не видела, потому что та склонила голову над пахом другого мужчины. Эта картина ошеломила меня. Нет, я, конечно, знала, что в замке секс существует. Слуги такие же люди, как и все мы. Но эти трое застали меня врасплох.
Я зашла за балку, чтобы перевести дух. Слуги меня не заметили, они слишком были заняты собой. Мне нужно было уходить, но я почему-то не могла сойти с места. Мои ноги словно приросли. Я как завороженная смотрела, как мозолистые ручищи конюха сжимают белые бедра девушки. Мужчина неспешно толкал свой член в служанку с золотистыми кудрями. Девушка была слишком хороша для прислуги. Ее белая бархатная кожа могла конкурировать с кожей многих придворных особ.
Сейчас златокудрая девушка была зажата между двумя мужчинами, и ей это нравилось. Упругая грудь с розовыми сосками качалась в неспешный такт, задаваемый конюхом. Мужчина перед девушкой, тоже из прислуги, прижимал к себе ее голову. Служанка держалась за него обеими руками. Колени златокудрой подгибались, но конюх каждый раз подтягивал ее бедра к себе. Мужчина начал ускоряться и девушка чувственно застонала.
Я почувствовала, как моя собственная кровь прилила к низу живота. Местечко между ног молило меня, чтобы я прикоснулась к нему. Я была возбуждена. Глядя на златокудрую служанку, я сама желала оказаться на ее месте. У меня уже давно не было близости. Настоящей близости. Кажется, я уже и позабыла, какого это ощущать горячий член внутри себя. Интересно, граф будет сильно против, если я попользую его конюха? Что-то мне подсказывало, что прислуге в таком случае придется несладко. Далье взбеленится.
Разочарованно выдохнув, я пробралась к выходу на цыпочках. Хотя, можно было и не осторожничать. Эта троица как раз выходила на финишную прямую. Сейчас их не смутил бы даже слон.
Холодный ветер уже по-зимнему хлестал по щекам, но это не помогало. Внутри меня по-прежнему все горело и требовало… мужчину. В замке меня пытались усадить у камина и напоить подогретым вином с медом, но я отказалась. Такая забота слуг в этой клетке сейчас только раздражала меня.
Я пыталась отвлечься на другие мысли. Из библиотеки я принесла пару книг, которые определенно заслуживали внимания. Но читая пятый раз одну и ту же точку, я поняла, что это бесполезная затея. Я была слишком потрясена увиденным в конюшне. Слишком возбуждена. И с этим можно было справиться только одним путем.
Я приказала натаскать в свою ванну горячей воды. Водные процедуры в купе с разрядкой должны были принести блаженное спокойствие. Ведь это не порядок, когда все мысли только об одном. Вот что бывает, когда постоянно задвигаешь свои естественные потребности, потом желание взрывается, как порох от спички. Нужно снять напряжение. Сегодня вполне подходящий для этого вечер.
Улыбнувшись своим мыслям, я шагнула в медную ванну. Горячо. Немного постояв в воде, я все же аккуратно села, а затем и вовсе блаженно вытянула ноги. Клубящийся пар щедро поднимался к потолку, единственное окно стремительно запотело. Я собрала волосы наверх, и откинулась на бортик ванны. Грудь показалась из воды, и соски под действием прохладного воздуха начали твердеть. Я прикрыла глаза, проведя рукой по собственному телу снизу-вверх. На мягкой округлости я решила задержаться. Перед глазами вновь всплыла картинка распаленной троицы. Крепкие бедра и толстый член конюха вспомнились совершенно отчетливо. Мои пальцы прошлись по затвердевшим соскам и сжали их. Между ног стало щекотать, и я с силой сжала их. Но это не помогло.
Все еще лаская свой сосок, я опустила руку в воду. Пальцы скользнули к клитору, но было жутко неудобно. Тогда я положила одну ногу на бортик ванны. Сейчас я не могла думать ни о чем другом. Струйки воды шумно стекали по ноге на пол, образуя лужицу.
Я была полностью расслаблена и открыта. Я удобно расположилась, и теперь уже не смогла сдержать стона, когда пальцы снова легли на пульсирующее местечко. В ушах стучало, а сердце наращивало свой темп. Я еще сильнее откинулась на бортик, запрокинув голову вверх. Мои губы приоткрылись. Стало тяжело дышать. Я шумно прогоняла через свои легкие воздух. Каждое движение пальцев отзывалось стоном. Я старалась быть тихой, но мне было так хорошо. И почему той троице можно было шуметь, а мне немножко нельзя?