Нас поставили на колени прямо на горячий песок. Моя голова кружилась, а язык начинал неметь. Страх скорой смерти сдавил тисками сердце.
К нам подошло двое мужчин. Высокие фигуры в темном. Они говорили между собой, а потом вдруг один из похитителей приблизился ко мне и резким движением стянул с меня мешок. Я вдохнула воздух, но он был таким горячим, стало только хуже. Я закашлялась. Глаза, не привыкшие к яркому свету, ничего не видели. Только через несколько секунд получилось разлепить их.
С девчонок тоже посрывали мешки. Та, что была ближе ко мне, на вид совсем девчонка. Темненькая брюнетка, и крашеная блондинка следующая после нее. Они испуганно озирались по сторонам, силясь понять, куда попали. Наверняка, также как и мне обещали легкие деньги и хорошую работу.
Я никогда не была дурочкой, и сейчас, видя цепкие взгляды черных глаз незнакомцев, их улыбки, я понимала, куда нас привези и для чего. Либо аукцион, либо прямо здесь, как рабынь средневековья пропадут богатому извращенку, и будет он делать с нами все, что вздумается. Зажмурилась, понимая, что это конец. Подумать только, я убегала от ужасов своей жизни, а угодила в еще большую яму.
Один их мужчин подошел ко мне. Грубо ткнул мне в руку. Он крикнул мне что — то на своем. Я не поняла, просто стояла на коленях и смотрела на него. А потом его грязная рука потянулась к моей футболке. Резкий рывок — и ткань жалобно затрещала, разрываясь пополам. Я вспыхнула, и замерла от страха. Мой подбородок дрожал, пока эта скотина осматривал меня, словно проверял на базаре, достаточно ли сочным будет стейк.
Он повернулся к своему другу и ткнул в меня пальцем.
— Эта, — сказал он вдруг на английском. — Она похожа на Азалию. Амин будет доволен.
Второй участливо закивал и сделал знак еще одному. Меня грубо схватили за локоть и потащили внутрь в одноэтажное серое здание.
Я была в ужасе. Неужели это все? Вот так быстро, и даже шанса нет на спасение? Он затолкал меня в первый попавшийся дверной проем. Там была женщина. Мужчина что — то сказал ей. Та кивнула, даже не поднимая на него глаз. И только когда он оставил нас одних, она посмотрела на меня.
Я прижалась к стене. Мокрая ткань джинсов больно царапала кожу. Там в фургоне они облили нас водой, считая, что это как то поможет не сдохнуть нам в жуткой духоте. Только в такой влажности несмотря на жару они не сохли. Женщина прошлась по мне хмурым взглядом. Она не была похожей на местную — голубые глаза и коричневого цвета брови. Но одежда на ней была закрытой и в пол, как принято у местных. Что — то пробурчав, она вышла из комнаты, а когда вернулась, несла огромное полотенце.
Сбросив его на стул, она подошла ко мне. В ее руках оказался ключ, и без особых усилий со знанием дела она открыла наручники. Я стояла и смотрела на нее, и сходила с ума от страха. Что она будет делать?
— П — п — ростите, но это какая — то ошибка, — взвыла я, когда та толкнула меня в спину, заставляя идти. Я повиновалась. Мы прошли в соседнюю комнату, она оказалась ванной.
Женщина заставила меня забраться в воду.
Трясущимися руками, я стянула с себя остатки одежды. Перешагнув бортик, забралась в ванную и уселась в ней. Натертые наручниками запястья жутко заболели, я зашипела, привлекая к себе ее внимание. Женщина нахмурилась, схватила мои запястья, рассмотрела их.
— Черт возьму! Ну что за идиоты?! Амин устроит им. Вздумали, его куклу портить…
Она вышла из комнаты, а я так и осталась на месте, смотря ей вслед. Она сказала это на русском! Каждое слово!
— Вы… вы говорите по — русски? Вы с моей Родины? — спросила я с надеждой, когда та вернулась. Устроившись на бортике ванной, она принялась натирать мои раны какой — то мазью.
— Молчи, — зарычала и ткнула в меня мочалкой.
— Мойся. Да хорошо. Амин любит, когда чистые, как первый снег.
Я посмотрела на нее, но не стала наседать. Я понимала, что она ничего не скажет и боялась разозлить еще больше. Выдавив из бутылька жидкость, принялась намыливать тело. Все это время женщина не сводила с меня напряженного взгляда.
— Поднимайся, вот держи, — она протянула мне халат. Мои волосы были влажными, после ванны стало немного полегче.
— Как Вас зовут?
Она покосилась на меня, надавила на плечи, заставляя усесться на стул. А потом принялась расчесывать мои волосы.
— Зера меня зовут. Но тебе это знать не нужно. Все, что ты должна знать — так это то, что теперь у тебя есть хозяин. Ты его вещь. Делаешь все то, что он скажет и захочет. У тебя нет права слова, нет права на свое мнение, ты поняла?