— Скажи, Элла, как давно ты живешь на Манхэттене? — спросила Джемма.
Внезапно все посмотрели на меня. Ну все, вот он, допрос, которого я опасалась. И любопытство, от которого я мечтала укрыться.
Нога нервно задергалась. Я терпеть не могла оказываться в центре внимания, а тут еще и его внимание, что отнюдь не помогало делу. Он сверлил меня взглядом, словно пронзал насквозь, добираясь до души, он изучал меня без всякого смущения, с каким-то нездоровым удовольствием.
Но пока я пыталась откашляться, чтобы ответить, меня опередил хриплый голос:
— Год.
И впервые наши взгляды встретились. Меня пронзило током. Время вокруг нас словно остановилось.
Я ответила, не спуская с него глаз:
— Совершенно верно… ровно год.
И отвела взгляд, чувствуя, как от такой наглости во мне закипает гнев.
Воздух вдруг заискрил. На его лице мелькнула победная улыбка, и я все поняла. Он хотел прервать мое молчание, чтобы я прекратила его игнорировать. И эта улыбка означала его первую победу.
О, Скотт… до конца вечера еще далеко.
— И как же вы познакомились? — спросил Гектор, кивая на Шона. — Я уверен, что уже виде…
Киара оглушительно раскашлялась, прервав его тираду. Она решила всеми силами помочь мне скрыть правду от Шона. Она уже попросила Сэма, Эбби — младшую сестрицу этого недоумка — и мать Бена ничего не рассказывать об Эшере и обо мне, а также о моем прошлом в сети.
— Она моя соседка! — гордо возгласил Шон. — Мы познакомились после того, как я обустроился в новой квартире. Она потрясающая женщина, и вполне естественно, что мне захотелось вам ее представить.
Эшер поперхнулся вином. Его реакция вызвала у меня улыбку, которую мне с трудом удалось скрыть. Он только сейчас понял, что Шон и мой сосед — одно лицо.
И тут вышеозначенный сосед положил руку на спинку моего стула. Он ко мне не прикоснулся, но сам жест был вполне собственническим. Я услышала, как разбился бокал Эшера, потом извинения официанта, который поспешил его заменить.
Я мельком взглянула на него. Лицо напряглось, потемневшие глаза приклеились к руке Шона. Казалось, если кузен позволит себе лишнее движение, Эшер переломает ему пальцы.
Час от часу не легче.
— Как же здесь шумно, — пожаловалась мать Бена. — Мне больше нравится Лос-Анджелес. У вас в квартире тоже такой шум?
— Я на двадцать третьем этаже, шум города доносится до меня, только когда я выхожу на балкон, — ответила я с робкой улыбкой.
— Она права, — вмешался Шон, — но это Нью-Йорк, шумный и людный. Время — деньги, как здесь говорят, отсюда и постоянное столпотворение. Именно здесь и надо жить, если хочешь иметь влияние в нашем обществе.
Эшер шумно выдохнул. Шон его провоцировал. Я не понимала, что за игру он затеял. Наглость была не тем качеством, которое мне в нем нравилось.
— Я руковожу одной из крупнейших американских компаний, — продолжил Шон, хотя никто его об этом не спрашивал. — И даже если бы я мечтал загорать под пальмами в Лос-Анджелесе, мое призвание не в этом.
Я украдкой бросила взгляд на Эшера. Было любопытно увидеть, как он отреагирует на явную подколку, но он не сводил глаз с руки кузена, лежащей на спинке моего стула. Казалось, разглагольствования Шона его вообще не трогали. Ричард воспользовался паузой, чтобы заговорить о «КСХ», и я с облегчением вздохнула. Хоть перестанут меня расспрашивать.
Эшер уловил мой вздох, пусть и едва слышный, и поднял на меня глаза. На этот раз я посмотрела на него с открытой неприязнью и повернула голову к Киаре, сидящей через два стула.
В сумочке, которую я держала на коленях, завибрировал телефон. Я нахмурилась, увидев имя своего терапевта.
Я встала из-за стола, извинившись, но никто не обратил на это внимания. И ответила, направляясь к главной аллее.
— Алло?
— Добрый вечер, Элла, — спокойно поздоровался Пол. — Надеюсь, я тебя не побеспокоил…
— Напротив, вы меня спасли, — выдохнула я. — Я на ужине.
— О! И как идут дела?
— Плохо. Ну… странно. Мне бы хотелось завтра поговорить с вами об этом.
— Вот поэтому я тебе и звоню. Можно перенести нашу встречу на одиннадцать часов вместо пятнадцати?
— Конечно!
— Отлично! Желаю прекрасного вечера.
Я попрощалась и повесила трубку. Но, уже повернувшись, чтобы идти к гостям, застыла на месте — в поле зрения появился он. Стоял, прислонившись к закрытой входной двери, с очередной сигаретой во рту.
Наши глаза снова встретились, сердце опять бешено забилось, по телу прошла судорога.