А она лишь могла стискивать твердокаменные плечи и тонуть в пьянящем запахе мужчины. Никто, кроме князя, не мог пахнуть так остро и… приятно! Однако так же неожиданно Властимир сбавил напор. Отстранившись, окинул горящим взглядом и шумно вздохнул.
— Сладко целуешь! Но хватит нежностей!
Нежностей?! Да ее чуть не съели!
А князь перекатился на бок, утаскивая за собой. Платье совсем сбилось, оголяя грудь, и Властимиру это понравилось!
Мягкая плоть тут же попала в плен мужской ладони.
Забава приготовилась терпеть боль — помнила грубость Бокши! — но князь сжал неожиданно тихо. Погладил даже.
— Ох!
Ее чуть не подкинуло! А внизу живота дрогнуло странное ощущение. Будто перышком пощекотали. Властимир почему-то хмыкнул. И гибким движением избавился от штанов.
— Не смей глаз закр-р-рывать! — прорычал, стискивая ее подбородок. — Смотри!
И вновь перехватив ее руку, уложил на вздыбленную плоть.
Властимир
Никогда еще прикосновения женщины не отзывались внутри таким восторгом! Она ведь не умела ничего! Только ахала да краснела… И вдруг целовать попробовала. Хоть вздрагивала от каждого прикосновения.
А теперь дрожал и он, стоило тонким пальчикам коснуться окаменевшей до боли плоти.
Забава медлила, не знала, что делать, а Властимир едва мог выдохнуть:
— Сожми.
Наложница торопливо исполнила. И, накрыв ее руку своей, он повел вверх-вниз.
Едва стон удержал, и себя тоже! Не только ее губы сладкие, еще и ручки шелковые! А чистота и невинность девушки хмелили, будто крепкое вино.
Все больше хотелось смять нежное тело без жалости, оставляя на нем метки. Теперь это его все! Это он научит пугливенькую красавицу тому, что надобно мужчине. Станет первым во всем!
А Забавушка аккуратно вела ладонью и, прерывисто вздыхая, смотрела, как он приказывал. Приятное чувство! Ее смущение изысканной специей наполняло обычную, даже скучную, близость новыми красками.
Сколь долго он не видел искренней робости? Не мог вспомнить! И теперь жадно наслаждался каждым мгновением.
А низ живота все более наливался огнем. Слишком быстро! Как никогда он жаждал хотя бы немного оттянуть момент наслаждения. И закончить по-другому…
Плоть под ее ладонью была словно горячий бархат. Первый страх прошел, стыд тоже, и Забава с удивлением поняла, что прикосновения к мужчине не вызывали отторжения. Разве что немного тревожили.
Властимира было много! Хоть она и не видела других мужчин, но как-то понимала, что боги наградили князя не только могучей статью.
Взгляд медленно скользил по толстой, увитой выпуклыми венами плоти, касался крупного навершия и вновь сбегал вниз, к собственным дрожащим пальцам. Толщина мужского достоинства никак не позволяла сомкнуть их в кольцо.
Из груди вырвался едва слышный вздох. А на плечо легла тяжелая ладонь и надавила вниз.
— Возьми ртом.
Хриплый шепот князя пронесся по коже табуном мурашек. Забава ждала этого приказа. Но, услышав его, не лишилась чувств. Вместо этого грудь слегка заныла.
Неловко опустившись ниже, она устроилась между сильных бедер. А распущенные локоны тут же оказались зажаты в мужском кулаке. И Забаву подтолкнули ближе.
— Ну же! — зарычал нетерпеливо.
И, приоткрыв губы, она коснулась вершины налитой плоти.
Рот наполнил легкий солоновато-водянистый вкус. Вроде даже не гадко… Боязно только. Не сделает ли больно?
Однако на этот раз обвыкнуть ей не дали.
Властимир надавил сильнее, приказывая усилить ласку, и Забава вобрала столько, сколько могла.
Хриплый стон-вздох ободрил и подсказал, что она делает правильно. Послушно следуя за сильной рукой, она принялась ласкать князя так старательно, как могла. Вела языком по твердому стволу, крепко сжимала губы и снова лизала, как будто леденец.
А мужчина без слов заставлял двигаться чаще и глубже. Доставал уже до горла, мешая вздохнуть.
Забаве казалось, что вот-вот, и она подавится! Но мужской вкус стал вдруг ярче, и с коротким стоном-рычанием Власти мир дёрнул бедрами ей навстречу, наполняя рот густой влагой.
От неожиданности Забава рванулась в сторону и все же закашляла. Но успела проглотить семя, как велела Ирья.
А князь дернул за волосы и гибким движением подмял под себя.
Вот тут Забава чуть не сомлела.
Властимир смотрел так… ох! Если бы взглядом можно было обжечь, то не осталось бы от нее и пепла!
— Межовые губы, — прищурился, прихватывая ее за подбородок и поводя большим пальцем по нижней. — Оближи, — легонько надавливая. — И в глаза мне смотреть!