— Тебе нужно полежать, — сказала она мягко, промокнув полотенцем влажный лоб подруги. — Пойдем. Скоро тебе полегчает. Если верить моей сестре, утренняя тошнота хуже всего.
Синтия беспрекословно позволила отвести себя в свою спальню и уложить в постель. На ней был только шелковый халатик поверх ночной рубашки, а потому Джун без особого труда раздела ее и помогла улечься.
— Ты ведь не скажешь Анри, правда? — жалобно спросила Синтия. — Он-то уверен, что у меня просто разболелась голова. К обеду я уже приду в себя.
— Принести тебе что-нибудь? — участливо спросила Джун. — Тостов без масла, например?
— Не надо. Просто позаботься, чтобы никто меня не беспокоил, ладно? Извини, что так получилось, но, честное слово, это не моя вина.
— Знаю. — Джун успешно подавила вспышку раздражения. — Я передам, что ты плохо себя чувствуешь и выйдешь только к обеду.
— Спасибо, — пробормотала Синтия, закрывая глаза.
Больше здесь делать было нечего, и Джун на цыпочках вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Вернувшись к себе, она принялась наводить порядок в ванной. Занятие было не из легких, Джун быстро выбилась из сил, но нельзя же допустить, чтобы все это безобразие увидела горничная! Управившись с уборкой, она распахнула окно — хорошо бы, отвратительный запах побыстрее выветрился — и придирчиво оглядела свое отражение в большом, во весь рост, зеркале.
Влажные от пота завитки серебристых волос прилипли ко лбу, и Джун старательно просушила их полотенцем. И снова с досадой уставилась на свое отражение. Глаза блестят, лицо разрумянилось — ничего общего с той серьезной и здравомыслящей особой, которую Джун привыкла видеть в зеркале. Даже брюки не наденешь — очень уж жарко — и Джун, обреченно вздохнув, остановилась на шортах и легкой тенниске.
Дорогу в столовую она отыскала без особого труда. При свете дня сориентироваться в лабиринтах виллы оказалось намного проще. В высокие стрельчатые окна лился яркий солнечный свет, и снизу, из долины, плыл далекий, но отчетливый колокольный звон. В этом звуке было нечто уютное, умиротворяющее.., и Джун в который раз подивилась очарованию этих мест.
Столовая оказалась пуста. Джун взглянула на часы — от силы восемь утра. Она и не подозревала, что еще так рано. Быть может, следовало дождаться, пока завтрак принесут в комнату?
Хмурясь, она вышла в лоджию — и замерла, увидев, что за столом, где их вчера угощали, сидит Анри и читает газету. Сейчас стол был покрыт белой крахмальной скатертью, а кувшин с апельсиновым соком, корзинка с рогаликами и недопитая чашка кофе красноречиво свидетельствовали, что, по крайней мере, хозяин виллы не имеет привычки завтракать в постели. Кофе и рогалики пахли в высшей степени аппетитно, и все же Джун пожалела, что пришла сюда.
Она стала тихонько пятиться, надеясь, что сумеет незаметно удалиться, но Анри сказал:
— Не уходи. — Он сложил газету, бросил ее на стол и поднялся. — Присоединяйся ко мне.
После того, что произошло только что в ее спальне, Джун не слишком хотелось завтракать вместе с отцом будущего ребенка Синтии.
— Я.., я просто хотела прогуляться.
Анри шагнул к ней, сунув большие пальцы за пояс джинсов. Сегодня утром он тоже был в черной тенниске, и этот цвет чрезвычайно ему шел. Узкие джинсы так выразительно подчеркивали его длинные мускулистые бедра, что у Джун пересохло во рту, и она немедля возненавидела себя за слабость.
— Ты уже завтракала? — осведомился Анри, вскинув черные густые брови.
Джун обреченно вздохнула.
— Нет.
— Я так и знал.
— О, разумеется, — пробормотала она и, торопливо проскользнув мимо Анри, остановилась у высокого окна, которое выходило на залитый солнцем сад. — Ты же знаешь все, что творится на вилле, — едва слышно добавила она.
— Не все, — мягко поправил Анри, подходя к ней. — В чем дело, Джун? Что еще я натворил?
— Ты еще спрашиваешь?!
— Конечно. — Анри был настроен раздражающе мирно, — Неужели на тебя так сильно подействовала вчерашняя сцена? — Он легонько коснулся губами непокорного завитка на ее виске. — По-моему, я был даже слишком сдержан…
Джун порывисто отшатнулась.
— Я хочу уехать!
— Знаю. — В тоне Анри мелькнула тень раздражения. — Потому я и предлагаю тебе уехать вместе.
— Вместе?! — Джун не верила собственным ушам. — Ты с ума сошел?!
— Возможно. — Анри провел пальцем по ее пылающей щеке. — Я же не предлагаю удариться в бега. Просто мне подумалось, что нам не помешает хоть немного побыть наедине.
Джун в упор посмотрела на него и презрительно отчеканила:
— Никуда я с тобой не поеду! Ты совсем из ума выжил, если думаешь, что я могу предать Синтию…
С губ Анри сорвалось французское слово, которого Джун прежде хоть и не слышала, но отлично поняла, что оно означает.
— Тебе еще не надоело все время заслоняться от меня Синтией? — со злостью спросил он. Или ты считаешь, что вчера она вешалась мне на шею исключительно с моего одобрения? Нет уж — скорее ради того, чтобы произвести впечатление на тебя. Я никогда, ни разу не давал Синтии повода решить, будто наша связь — нечто большее, чем…
— Интрижка? — язвительно подсказала Джун.
Анри снова выругался.
— Если тебе хочется называть интрижкой совместный уик-энд в Париже…
— В раздражении он провел рукой по и без того не слишком гладко лежащим волосам. — Ради всего святого, Джун, поверь: я вовсе не записной развратник, каким ты меня почему-то считаешь.
Говоря это, Анри не сводил с нее горящих глаз. Хотя Джун упорно твердила себе, что имеет дело с самым искусным лжецом в мире, сейчас она верила Анри. Верила, но от этого ей ничуть не становилось легче. Наоборот.
— Ты ведь веришь мне, правда? — Низкий голос Анри охрип от волнения.
Руки Анри словно сами собой легли на плечи Джун, и одному Богу известно, чем все закончилось бы, если бы из коридора не донесся размеренный стук палки.
— О чем это вы шепчетесь? — переводя дух, осведомилась графиня.
Джун мысленно возблагодарила всех богов на свете за то, что не дали ей совершить самую большую ошибку в жизни. Если Анри и впрямь не считал свою связь с Синтией серьезной — что же он не позаботился о предохранении от нежелательных последствий?
— Уговариваю Джун поехать со мной в часовню святого Антония, — невиннейшим тоном отозвался Анри, незаметно опуская руки. — После завтрака, само собой. Ты не хочешь к нам присоединиться, бабуля? — Он улыбнулся. — Ты ведь обожаешь мое общество.
— Присоединиться? — переспросила старая дама, хотя Джун могла бы поклясться, что в старческих глазах мелькнул ласковый огонек. — Если ты имеешь в виду завтрак, то я позавтракала еще час назад. Или ты приглашаешь меня поехать с вами в часовню? Вот уж вряд ли. Пригласи-ка лучше мисс Туайдел. Она, похоже, считает себя твоей почетной гостьей.
Воцарилась неловкая пауза, потом Анри шумно вздохнул.
— Что ж, пожалуй, — без особой охоты согласился он и повернулся к Джун. — Ты не знаешь, Синтия уже встала? Может, мне послать за ней Анетт?
— Нет! — вырвалось у Джун, и тут же она пожалела о своей поспешности. Чего доброго, Анри решит, что она передумала и согласна поехать с ним в часовню. — Она.., она просила передать, что проведет утро в постели.
— С чего бы это? — заинтересовалась графиня. — Быть может, съела что-нибудь?
— Э-э.., она…
— Или выпила? — язвительным тоном продолжала старая дама. — Мисс Туайдел, к сожалению, весьма пренебрежительно относится к своей печени.
— Бабуля…
Анри предостерегающе положил руку на плечо бабушки, но та отмахнулась, словно от надоедливой мухи, и ворчливо сказала:
— Знаю-знаю, Джун — подруга Синтии и конечно же готова ее защищать…
— Старая дама глубоко вздохнула. — Знаешь, мой мальчик, я, пожалуй, выпью с вами чашечку кофе. А потом, пока еще не стало слишком жарко, может быть, Джун согласится заглянуть со мной на сыроварню.