— Не надо!
— Разве? — мягко переспросил Анри. Темный жаркий взгляд его будто прожигал Джун насквозь. — Почему же не надо? Здесь никого нет, кроме нас с тобой.
— Потому что.., потому что так нельзя!
— Нельзя? — Он наклонился ниже, губами прижался к ее шее, и она ощутила на коже холодок его ровных зубов. — А я думаю — можно. И нужно.
— О нет! — бессильно взмолилась Джун, чувствуя, как властная рука, проникнув меж ее бедер, касается сокровенной влажности лона; Прошу тебя…
— Чего просишь? — прошептал Анри. — Чтобы я не касался тебя? Чтобы даже не смотрел?
Ты прекрасна. Не бойся своего тела.
— Я и не боюсь, — дрожащим голосом шепнула Джун, хорошо сознавая, что лжет.
Тело предавало ее прежде и готово было предать теперь: она знала это, но ничего не могла с собой поделать.
— Тогда позволь мне делать то, что хочу я, — прошептал он, чувственным поцелуем впиваясь в ее приоткрытые губы.
Дерзкая ладонь его все откровеннее ласкала Джун, затем Анри выше приподнял на ней рубашку и обеими руками сжал полные напрягшиеся груди. Джун застонала, более не, в силах сдерживаться, и с губ Анри сорвался удовлетворенный вздох, когда она помимо воли приникла к нему всем телом.
Она знала, что играет с огнем, но пальцы ее сами собой уже нашарили и расстегнули молнию на его джинсах, коснулись горячей и напряженной мужской плоти, и пламя блаженного торжества охватило Джун, когда она поняла, как велико желание Анри.
Непостижимо как, но миг спустя они, обнаженные, уже лежали на траве. Свободной рукой Анри расплел косу Джун, и освобожденные волосы волной накрыли их, Что-то шепча, Анри прильнул к ней всем телом. Джун не могла дольше противиться зову страсти. Никогда в жизни не испытывала она такого упоения. Анри осыпал поцелуями ее влекущее тело, постепенно опускаясь все ниже, и, когда его губы коснулись влажных завитков сокровенного треугольника между бедер, Джун затрепетала от неведомого доселе нетерпения.
Всем своим существом жаждала она великолепного завершения этих медлительных, но изысканных в своей дерзости ласк, жаждала принять в себя всю силу страсти Анри, слиться с ним в извечном ритме жаждущей плоти и…
Этого не случилось.
Отчего-то Анри медлил, затем отстранился, и у Джун не хватило сил открыть глаза и посмотреть в чем дело. Она хотела взмолиться: «Сжалься, не покидай меня, забудь обо всем, мы с тобой — одно, и да будет так!» — но с губ ее не сорвалось ни слова. И, когда Джун ощупью протянула руки к Анри, она наткнулась на пустоту.
Безмерный ужас охватил ее, и она рванулась вперед, но не смогла даже шевельнуться, спеленатая незримыми тенетами. С отчаянным криком она рванулась сильнее…
И проснулась.
Все еще дрожа от призрачного ужаса, Джун лихорадочно огляделась. Постель ее была смята, в ногах валялась скомканная простыня — ее-то, видимо, Джун и приняла во сне за таинственные путы. Сама она все еще прижимала к груди подушку — так же страстно, как обнимала в грезах Анри.
Застонав, Джун с омерзением отшвырнула прочь треклятую подушку. Господи, да что это с ней творится? Никогда прежде она не позволяла себе такого бесстыдства.., даже во сне.
Волосы ее в беспорядке рассыпались по плечам, и, когда Джун обнаружила это, ее ужаснула мысль: что, если это был не сон? неужели Анри взаправду был здесь.., со мной?
Да нет же! Она горько усмехнулась собственной глупости. К чему искать оправдания? Ведь я заперлась на ночь, и Анри никак не мог проникнуть в спальню. А если бы и смог.., неужели остановился бы на полпути? Неужели не захотел бы довершить то, что начал еще утром, на руинах часовни?
Да, всему виной эта проклятая поездка! И я позволила себе настолько забыться, что мечтала во сне о мужчине, который уже обрюхатил мою подругу и едва не сделал то же самое со мной!
Джун содрогнулась от отвращения к себе, осознав внезапно, что эта мысль отозвалась в ней сладостной дрожью. Она и впрямь желала принадлежать Анри, принять в себя его семя, понести и родить его дитя…
Вне себя от ужаса, Джун соскочила с кровати и с ненавистью воззрилась на свое обнаженное тело. Оказывается, во сне она не только расплела косу, но и сорвала с себя рубашку — теперь та комком валялась в изножье кровати.
Неужели я схожу с ума? Каким зельем опоил меня Анри ле Брени, если из нормальной рассудительной женщины я превратилась в полубезумную распутницу?! Как бы там ни было, я должна бежать, укрыться от его колдовской власти — и чем скорее, тем лучше.
Она встала под душ, содрогаясь всем телом, но ледяные струи помогли ей немного прийти в себя. Дрожа всем телом, Джун наконец ступила на мраморные плиты ванной, насухо вытерлась и накинула халат.
Заснуть она уже не могла, а потому, высушив и заплетя волосы в косу, принялась укладывать свои скудные пожитки. При этом Джун избегала смотреть в зеркало, страшась увидеть собственное лицо. В который уже раз она горько пожалела, что так и не взяла напрокат машину, ну да ничего не поделаешь — придется воспользоваться любезностью графини и вести себя так, словно ничего не случилось.
Да и в самом деле — ничего. Еще вечером, укладываясь в постель, Джун была уверена, что происшедшее в часовне — лишь досадная минутная слабость. И лишь сейчас поняла, что обманывала себя, только теперь оценила всю глубину своего падения.
Больше этого не случится. Никогда.
Отдавая себе отчет, что ведет себя глупо, к завтраку Джун оделась как можно непригляднее.
Черные брюки в обтяжку и короткая, до середины бедер, футболка лишь подчеркивали все недостатки ее фигуры — вернее то, что она искренне считала недостатками. Пусть себе Синтия лезет вон из кожи, чтобы очаровать своего ветреного любовника, ей, Джун, красоваться ни к чему, да и не перед кем. :
Она намеренно медлила спускаться вниз и дождалась, пока за ней зашла Синтия. Подруга, как и следовало ожидать, выглядела в высшей степени соблазнительно — от вчерашнего недомогания не осталось и следа. Топик на тонюсеньких бретельках призывно облегал ее пышную грудь, а тесные шорты вызывающе подчеркивали соблазнительные округлости бедер.
— Господи, на кого ты похожа?! — притворно ужаснулась Синтия, разглядывая подругу с явным удовольствием. — Можно подумать, ты решила своим видом довести старую каргу до инфаркта!
— Разумеется нет! — раздраженно огрызнулась Джун. Какое дело ей, в конце концов, что подумает о ней графиня? — Пойдем. Сразу после завтрака нам, наверное, нужно будет собираться в дорогу.
— Зачем же так спешить? — возразила Синтия, когда они вышли из спальни. — Я еще надеюсь провести с Анри все утро — тем более что вчерашний день пропал впустую.
— А вчерашняя ночь? — осторожно спросила Джун. — Разве вы не…
— Представь себе, нет! — Синтия скорчила гримаску. — Софи, видишь ли, захотела, чтобы папочка отвез ее на вечеринку, а когда он вернулся, я уже спала!
— Вот как…
— Ну да! — Синтия кипела от досады. — Правда, я пыталась его дождаться, но старая карга, как назло, не желала оставить меня одну. Бьюсь об заклад, если бы Анри вернулся пораньше, она придумала бы для него какое-нибудь неотложное дело!
Джун возликовала при мысли, что Анри провел ночь не в постели Синтии, и тут же возненавидела себя за это.
— Знаешь, — торопливо сказала она, — я, пожалуй, скажу, что хочу уехать сразу после завтрака. Шофер отвезет меня, а Анри доставит тебя домой попозже — днем, а то и вечером, как уж. пожелаешь.
Синтия нахмурилась, но тут же просияла.
— Да, это было бы неплохо! — с воодушевлением согласилась она и крепко стиснула руку подруги. — Ты и вправду этого хочешь?
— Конечно, — солгала Джун, презирая себя за двуличие, и все же похвалила себя за такое решение, когда, выйдя на лоджию, увидела графиню и Анри.
Все, что угодно, лишь бы оказаться подальше от него, думала она мрачно, когда Анри, завидев их, вежливо встал из-за стола. Он окинул взглядом ее растянутую футболку и нелепые брюки.., и Джун едва не умерла от смущения, поняв, что он при этом подумал. Желая избавиться от неловкости, она поспешно заговорила с графиней.