Номан встал.
— Вы говорите так, словно не считаете себя одним из нас. Ошибочен сам базис такого понимания.
— Если бы я не считал себя «одним из нас», — спокойно, не вставая с кресла, ответил Рафик, — я не стал бы отдавать ячейке заработанное своим трудом. А что касается базиса, то да, есть «ошибка» в базисе. Именно поэтому Индия больше какой бы то ни было другой страны созрела для революции.
Нахмурившись, Номан вышел из комнаты. Доктор Рафик взглянул на Юсуфа, и они рассмеялись.
— Подумай, пожалуйста, на досуге, — сказал Рафик, — над незавидным положением тех, кому дома приходится драться со своими друзьями, а вне дома — с врагами.
Было около одиннадцати часов вечера, в девятый день после новолуния. Луна бледным светом заливала землю, и длинные тени деревьев казались совсем черными. Проникая через переплетения ферм моста, лунный свет серебрил реку. В воде дрожало расплывчатое отражение луны, и лениво перекатывавшиеся волны будто баюкали луну на своей груди, тихонько напевая ей колыбельную песню. На улице Даммар, близ Лакнауского университета, стояла глубокая тишина. Лишь изредка с деревьев на берегу шумно срывались птицы, издавая пронзительный, как свист, крик, и улетали к реке. Иногда с одного телеграфного столба на другой перелетала летучая мышь. И снова воцарялась полная тишина.
Со стороны университета показался человек, быстро двигавшийся к Кайсарбагу. Он нес несколько книг, через руку был перекинут пиджак, который он снял, очевидно, из-за жары. Он был высок и хорошо сложен. При свете луны можно было различить его густые, черные с проседью волосы. По походке легко было догадаться о его силе. В другой руке у человека мигала зажженная сигарета. Он быстро перешел мост и уже хотел повернуть на улицу к Кайсарбагу, когда сзади раздался громкий повелительный крик: «Стой, рикша!» Он обернулся, посмотрел туда. Нигде не было видно рикши. Откуда же донесся крик? Он направился своим путем и тут же опять услышал:
— Стой, рикша!
Мимо него на огромной скорости пронеслась коляска велорикши. Следом мчались два велосипедиста. Рикша попал колесом в выбоину на дороге, и с колеса соскочила цепь. Велосипедисты догнали коляску и стали тащить из нее пассажира.
Человек положил пиджак и книги на землю, швырнул сигарету и поспешил туда.
— Кто такие? — Но его окрик никак не подействовал на тех двоих, продолжавших тянуть пассажира из коляски. Он подошел теперь настолько близко, что мог разглядеть несчастного. Похоже, что это был совсем мальчик — тоненькая, худенькая фигурка. Он еще заметил, что тот повязан черным платком… Широкие брюки и поверх всего этого шелковое покрывало. В лунном свете блестела его черная кожа, но это была какая-то неестественная чернота — будто кто-то обильно смазал кожу маслом с сажей.
Велосипедисты оказались крепкими парнями. Сперва они ссадили рикшу и потом принялись за мальчика. Но этот худенький мальчишка творил чудеса: он сражался сразу с двумя. Человек подбежал к ним.
— Кто такие? Берегись!
В это время со стороны, противоположной университету, показался автомобиль голубого цвета, кузов ниже молдинга, и колеса были выкрашены в красное. Лицо водителя было закрыто надвинутой на лоб шляпой, задние сигнальные огни машины погашены. Вероятно, из-за того, что дорога была освещена луною, не были включены и передние фары. Машина с шумом проскочила в тот момент, когда высокий прохожий добежал до рикши, и чуть не сбила его с ног. Водитель выругался, и за автомобилем остался лишь шлейф дыма, вырывавшегося из выхлопной трубы.
Велосипедисты, увидев, что машина промчалась мимо, забеспокоились, вскочили на велосипеды и исчезли. Удирая, один из них толкнул велосипедом юношу-пассажира, и тот упал на землю. Рикша встал, стряхнул с одежды пыль и стал надевать цепь. Высокий человек подал юноше руку и помог ему встать. Рука пассажира показалась ему необыкновенно мягкой и нежной. Паренек стремительно отдернул ее, еще плотнее закутался в покрывало и, поправляя сбившийся платок, поспешил забраться в коляску. Высокий заметил и то, что в коляске, в ногах у юноши, стояла пишущая машинка и лежал узелок, в который, наверно, была увязана какая-то одежда.
Пассажир откинулся на спинку коляски, но промолчал. Он даже не поблагодарил своего спасителя. Он ничего не сказал: кто он, куда едет, откуда появились эти велосипедисты и что это за машина, хотя, судя по всему, машина, несомненно, имела к происшествию какое-то отношение. Высокий нагнулся и заглянул в коляску. От его взгляда не мог укрыться блеск глаз юноши. Это не был лихорадочный блеск, вызванный страхом, ужасом или болью. Это был естественный блеск. Невольно обращала на себя внимание и такая мелочь — все лицо юноши было темным, а кончик носа — совсем светлым.