Ильва схватилась за пылавшие щеки. Бакир вроде бы не сказал ничего особенного, а сердце почему-то ускорило бег.
– Моя мать была очень… светлой, – пробормотала, хватаясь за кончик косы.
С момента ее плена волосы сильно отросли, но Джаниб запрещал их ровнять, и демон наверняка последует его примеру. А ведь это тяжело – таскать такую гриву!
– А отец? – изогнул черную бровь юноша.
– Отец? – Ильва даже растерялась. – Ах, он… Не знаю. Травницы редко слышат о своих отцах. Когда настает время, женщины нашего ремесла уходят из селений, чтобы выбирать себе, хм, мужчину. Ненадолго, – закончила, опять покраснев – слишком обескураженно выглядел Бакир.
– Женщина сама решает, кто будет отцом ее ребенка? – уточнил немедленно.
От чего-то Ильве стало досадно – разве это так удивительно? И вообще, женщины ничуть ни хуже мужчин!
– Это плохо? – буркнула, направляясь к шкафчику, в котором хранились стебли и сушеные ягоды.
Бакир пошел следом.
– Ну… родители лучше знают, под чьей защитой должна быть дочь.
– То-то я смотрю, что женщинами торгуют, словно кобылицами, – не удержалась Ильва.
– Только бедными или теми, чьи отцы не заботятся о семье, как дОлжно.
– А гаремы держать тоже «дОлжно»? – передразнила, доставая коробочку с высушенной черникой.
Но Бакир не понял ехидства.
– Если мужчина может содержать жен, то да. Семья – есть благодать, а благодати много не бывает…
Ох, ну просто не прошибаем! Дикие нравы!
– …Разве у вас юных девушек не сватают? – продолжил юноша.
Наивный вопрос острой иглой проткнул раздувшееся до невиданных размеров возмущение.
– Ну… сватают, – пробормотала, отчаянно желая соврать. – Но перед этим молодые люди знакомятся! Почти всегда… И вообще, в Северных землях у мужа только одна женщина!
– И ей одной приходится рожать множество детей?! – ужаснулся Бакир. – Не лучше ли содержать нескольких женщин, чтобы каждая принесла двоих или троих? Тогда их здоровье будет крепче, ведь беременность – тяжкий труд.
Ильва уже открыла было рот, чтобы ругаться, но вместо этого выдохнула.
Да, права Лайан – они другие.
– В Северных землях чтут верность одной женщине, – произнесла вместо этого.
Но в темных глазах Бакира не нашлось понимания.
– Когда я получу вольную, то мои наложницы будут одарены богатыми подарками, любовью и верностью. А еще мне не зазорно будет взять деву, уже познавшую мужа.
И ей достался очень выразительный взгляд.
Не успела Ильва ответить, как за спиной раздалось злое рявканье:
– Пошел вон!
***
Аид
От его рыка мальчишка шарахнулся в сторону, налетев на стол.
Склянки жалобно звякнули, одна упала, разлетаясь на осколки, а Аид уже держал щенка за горло.
– Еще одно слово – и останеш-ш-шся без головы.
Щенок дернулся, закатывая глаза. Но вместо того чтобы отпустить, Аид сжал пальцы сильнее. К шайтанам! Убьет этого…
– Стой! – цепкие ручки обвились вокруг талии и дернули назад.
Аид обернулся. Северянка!
Пальцы разжались сами собой, и девушка взвизгнула, выгибаясь в его объятиях. Но вместо того, чтобы вырваться, кошкой потянулась вверх и забросила руки на шею.
Ярость потухла, словно раскаленный уголь в купели с водой.
Аид нахмурился, удивленный столь быстрой сменой настроения. Он не мог припомнить подобного… Или на самом деле не считал мальчишку опасным? Да, пожалуй, так. К тому же в его когтях куда более интересная добыча.
Подхватив рабыню, он в несколько шагов оказался у стола. Посадил туда северянку, а сам навис сверху, вдыхая аромат девичьего тела. Кажется, он стал ярче. Или это все из-за паники, заставлявшей маленькое сердечко трепетать, словно пичуга в клетке.
– Твой защитник сбежал, – ухмыльнулся, намеренно демонстрируя клыки.
Рабыня коротко вздохнула и попыталась отстраниться.
Нет, так не пойдет. А кто лез обниматься еще несколько мгновений назад? Аид сильнее стиснул пальцы на стройном бедре, и девушка застыла.
– М-м-не надо сделать мази… Султан…
– Замолкни…
И северянка прикусила язычок. Славно.
– …Помнишь, что будет после первой смерти? – произнес, наслаждаясь видом порозовевших щек.
– Д-да… Но… Ой! – пискнула, почуяв хватку на шее.
– Ты слишком говорлива, северянка. Сегодня проведешь ночь в моих покоях…
В синих глазах плеснул страх, но, вопреки ожиданию, Аид не ощутил довольства.
– … Можешь не трястись – трогать не буду. Пока не буду, – добавил, убирая руку с ее шеи. – Лекарь жил. Пусть и крохотный огрызок времени.