«Паджеро» – хорошая машина. Она завелась с пол-оборота. С деньгами в кармане, прилично одетый, но все еще скверно пахнущий Марковцев доехал до окраины города и бросил джип. После получаса ходьбы в киоске он купил местную газету и пробежал глазами объявления.
– В сауну на Энгельса, – назвал он адрес остановившемуся частнику.
Сухой воздух финской бани жег его тело. Сергей мог просидеть здесь еще час, два... Он дождался, когда в парилку зайдет очередной клиент, и, одеваясь, прихватил его пальто и фуражку.
Впереди его ждала Москва, куда он и прибыл в первом часу ночи. В ночном кафе, не торопясь, поел на семьдесят долларов. Потом случилось, что должно было случиться, – под музыку Ллойда Веббера голова его упала на руки, и беглец провалился в короткий сон. Проснулся он от прикосновения руки официанта:
– С вами все в порядке?
– Да, спасибо. Тяжелый день выдался.
– Посетителей не так много, вы можете пересесть за дальний столик.
Марк принял предложение официанта и еще раз поблагодарил его. И там, за дальним столиком, выпив бокал «Саперави», Марковцев проспал на руках до семи часов утра.
Сергей взял бледнолицую за руку и не отпускал.
– Ты оторвешь мне пуговицу – нельзя же так сразу. Скажи, ты хоть рада меня видеть?
– Не знаю, – честно призналась девушка.
– А я рад. Ведь ты единственная девушка в моей жизни.
Катя не поняла его иронии. Она смотрела через плечо Сергея на Петрова, приближающегося с другой стороны. Майор игнорировал просторный двор отдела и всегда ставил свою машину с торца здания, куда выходили окна кабинета 1-й группы.
– Анатолий Петрович, познакомьтесь. Это Сергей. Сергей, это мой начальник.
– Очень приятно. – Петров пожал Марковцеву руку. – Мы с вами нигде не встречались? Лицо у вас знакомое.
– Если только в прошлой жизни.
В голове Марка всплыли строки из Роберта Мазелло, которые буквально вписывались в Ветхий Завет: «На небесах его звали Люцифером, и был он прекраснейшим из Божьих ангелов... Низвергнутый с небес, Люцифер перестал существовать как ангел. Теперь у него было другое имя и новая обитель».
– В прошлой жизни моя фамилия была Марковцев.
13
Анатолий Петров пока не определился, как ему вести себя с Сергеем Максимовичем, то ли как с задержанным, то ли окончательно освоиться с мыслью, что человек, которого он пропустил вперед себя в кабинет начальника, его новый нелегальный партнер.
– Разрешите, товарищ полковник?
Эйдинов оторвался от бумаг на столе и поверх очков оглядел вошедших. Дольше обычного взгляд его задержался не на спутнике Петрова, а на самом майоре, чей подробный доклад он выслушал полчаса назад.
– Входите.
– Разрешите представить: Марковцев Сергей Максимович.
Полковник протестующим движением остановил подчиненного, предложившего Сергею место за столом.
– Нет, мы побеседуем в другом месте. А ты, Толя, ступай в свой кабинет, там тебя ждет ворох бумаг.
Майор вышел, оставив дверь в приемную приоткрытой.
Эйдинов забрал со стола сигареты, закрыл сейф и сухим кивком указал Марковцеву на дверь:
– Выходите.
Соседняя комната была специально оборудована для разговоров подобного рода. Размером два с половиной на три метра, она больше походила на камеру для душевнобольных. Стены здесь были отделаны толстыми звуконепроницаемыми плитами, двери двойные, окна отсутствовали. В одну из плит, над единственным столом, стоящим у дальней стены, был вмонтирован микрофон, с вызывающей откровенностью забранный мелкой решеткой. Выше на миниатюрной каркасной подставке находилась компактная видеокамера.
– Меня зовут Владимир Николаевич, – представился полковник. – Садитесь, – он прошел за стол и указал место напротив. Прикурив сигарету, Эйдинов с минуту неотрывно смотрел на Марковцева. – Своими фортелями, которые вы выкинули в колонии, вы поставили под сомнение вашу пригодность для дела, которое я веду. И сейчас я раздумываю, вернуть вас на прежнее место или похлопотать о переводе в другую колонию. Неужели вы и вправду подумали, что личная инициатива пойдет вам в зачет?
– Это мой стиль, – усмехнулся Сергей, в свою очередь внимательно изучавший собеседника. – Я не привык жить в долгу. И не надо так притворно возмущаться, все равно вы выжмете из моего побега максимум полезного для себя. Я не дурак и все понимаю.
– А вы, Сергей Максимович, не пытайтесь разговаривать со мной на равных. Если я изберу для вас третий вариант, вы будете выполнять приказы, и ничего более.
– Вначале изберите другой тон для разговора, а то я сам попрошусь назад. Вы не из милиции пришли в контрразведку? – поддел Марк начальника отдела.
Эйдинов гонял желваки под обширным полем жирных щек и хищно щурился на дерзкого уголовника. У него не получилось сразу взять инициативу в свои руки, он допустил ошибку, избрав метод давления и запугивания, но тактику менять было поздно, разве что постепенно сбавлять обороты.
– Курите, – полковник подтолкнул к собеседнику пачку «Явы».
Марк прикурил сигарету, заложил ногу за ногу и откинулся на жесткую спинку стула. Сколько народу пересидело на нем, старом, но не ставшем скрипучим. Этот стул менял хозяев, менял здания и кабинеты, его сиденье и полукруглая спинка были отполированы до блеска.
– Я дам вам отдохнуть – ровно двадцать четыре часа, – сказал Эйдинов. – Будем считать, что вы вернулись из длительной командировки. Для начала несколько вопросов.
Больше испытывать терпение этого толстяка Марк не стал. Он легко выиграл первый раунд, теперь нужно было без боя сдать второй, а дальше видно будет.
На предложение полковника он согласно кивнул.
Начальник отдела продолжил:
– Нам нужен выход на одного офицера из спецподразделения ГРУ. Выход означает контакт с ним на полном доверии.
– Как со мной?
– Абсолютно, – боднул головой Эйдинов. – Как с человеком, оставившим службу в звании подполковника.
– Я знаю офицера, о котором вы говорите?
Полковник пожал плечами:
– Понятия не имею. Но надеюсь, что вы знакомы. Для нас это важно, сэкономим время, которое может оказаться драгоценным. Вы работали в штабе Московского военного округа, в 10-м главке, потом возглавили «Ариадну» и должны знать, что собой представляет 118-я отдельная бригада под Коломной. Имеете представление, о чем я говорю?
– Ко всему вами перечисленному могу добавить, что я работал еще и старшим инструктором по нескольким дисциплинам, парашютной подготовке в частности.
– Здорово! – похвалил его Эйдинов, хмыкнув. Этот парень нахваливал себя так, словно по собственной воле пришел устраиваться на работу. Впрочем... предложение ему все же было, и исходило оно из этого здания. – Я спросил вас про особенности бригады. Я знаю о ней достаточно и надеюсь, что в ходе нашей беседы проявятся детали, о которых мне неизвестно.
– Обычное дело, – ответил Сергей. – Три штурмовые роты находятся в непосредственном подчинении 5-го управления ГРУ. Четвертая рота особо секретная. По количеству даже не рота, а боевая группа – от сорока до пятидесяти человек. Подчиняется разведывательному управлению 2-го главка. Раньше в каждой такой бригаде было по одному особому подразделению с исполнением функций устранения политических деятелей и глав руководства противника. Скажите, полковник, – Марк намеренно не называл Эйдинова по имени-отчеству, – вы знаете, что собой представляет элитное спецподразделение?
– Я возглавляю один из отделов военной контрразведки, – Владимир Николаевич то ли ушел от ответа на вопрос, то ли дал исчерпывающий ответ.
– У меня свояк работал учителем физкультуры, но ничего не смыслил в геометрии. А школа одна.
– Ближе к делу, – огрызнулся Эйдинов. – К юмору я равнодушен. Меня интересует подразделение, о котором я упомянул. Достаточно для намека?
– Вполне. Так вот, эта рота ничего общего с элитой не имеет, поскольку элита у всех на виду. О ней пишут, ею восторгаются. Элите дают Героев. А вы имеете дело с секретным подразделением, состоящим только из офицеров. Это диверсионная группа, которой по плечу любая задача. Любая, понимаете? Даже моя «Ариадна» считалась элитной, потому что в свое время была рассекречена и получила имя собственное. Если бы не этот факт, просто так уволиться мне бы не дали. Дальше. Фамилии бойцов диверсионных отрядов засекречены, на заданиях они называют друг друга по номерам и кличкам; не уверен, знают ли их фамилии в строевом отделе штаба армии. Бригада для диверсионной группы – лишь прикрытие, штаб округа – тоже. Они не задают лишних вопросов и беспрекословно выполняют приказы.