— Здравствуйте, милорд, — негромко сказала вошедшая. Голос был ему знаком.
— Кто ты?
Она сняла с головы темную мантилью.
— Тилби?!
— Я, милорд.
— Что? Как? Каким образом ты здесь?
— Меня прислал дон Мануэль.
— Дон Мануэль?!
— Да.
— Ты сбежала от него?
— Нет, милорд, он специально послал меня к вам.
— Зачем он это сделал? Он переслал с тобой какое-то письмо?
— Нет, он сказал, что, если я расскажу вам, что я видела собственными глазами, этого будет достаточно.
— Что же ты там видела?
— Он водил меня в тюрьму.
— Зачем?
— Там он открыл такое окошечко в двери и дал посмотреть внутрь. В камере был сэр Энтони.
— Энтони? Он в городе? Святая Мария!
— Господи, — перекрестился Бенджамен.
— Да, милорд. У сэра Энтони ноги в кандалах, он лежал на гнилой соломе, он плохо выглядел. Значительно хуже, чем на корабле.
— На каком корабле?
— На корабле мисс Лавинии. Я долго плавала на нем, после того как мы уплыли из Бриджфорда.
— Тебя схватили в порту Порт-Ройяла?
— Да, милорд, когда я бежала к вам, этот лысый господин, управляющий мисс Лавинии, он приставил мне к боку пистолет, а я испугалась. Мне так стыдно.
— Дальше, Тилби, дальше.
— Потом мы уплыли, а до этого я сидела в каком-то подвале.
— Энтони тоже был на этом корабле, я правильно понял?
— Да, милорд.
— А как он туда попал?
— Тоже из подземелья в доме мисс Лавинии в Бридж-форде.
— О чем-то подобном я догадывался. А как он попал в это подземелье и откуда?
— Точно не могу сказать, милорд, кажется, мисс Лавиния выкупила его.
Сэр Фаренгейт, находясь в походе, не носил парика, и теперь ерошил свои короткие седые волосы пальцами правой руки.
— Стало быть, дон Мануэль показал тебе Энтони, чтобы ты могла рассказать мне, что мой сын в городе и что ему худо.
— Наверное, так, милорд, но это еще не все, — сказала Тилби.
Сэр Фаренгейт снова поднял на нее глаза.
— Дон Мануэль водил меня во дворец, там тоже была дверь с окошком.
— Рассказывай, рассказывай!
— К этой двери меня подвел слуга.
— И?..
— Я видела мисс Элен и дона Мануэля.
— То есть как видела, что ты хочешь сказать?!
— Мисс Элен была в подвенечном платье.
— Это что, было в церкви?
— Нет, милорд, просто в комнате. Дон Мануэль стоял у стены, а мисс Элен, как мне показалось, платье примеряла. Я знаю, как она обычно это делает.
— В подвенечном платье… — глухо проговорил сэр Фаренгейт, выбивая трубку о свой ботфорт.
— Больше я ничего не видела, милорд.
— И слава Богу.
Дон Диего сделал все, чтобы появление испанской эскадры на Больших Антилах произвело как можно меньше шуму. Он очень не хотел, чтобы сэр Фаренгейт, о котором ходила слава неглупою и предусмотрительного человека, узнав, что у него в тылу появились свежие испанские силы, снял осаду и ретировался, отложив решение семейного вопроса до более благоприятных времен. Рано или поздно эскадре придется вернуться в Европу, и война с корсарами вспыхнет с новой силой. Их нужно было, пользуясь удобным моментом, не просто пугнуть, а начисто уничтожить. Так что осторожность, осторожность и еще раз осторожность. С речью примерно такого содержания выступил дон Диего перед своими офицерами. Речь его была по обыкновению пересыпана солеными словечками и самыми двусмысленными выражениями и поэтому произвела неизгладимое впечатление.
Дав своим подчиненным один раз хорошо выспаться и как следует перекусить, он объявил, что пора выходить в море. Никто, даже самые отчаянные, не посмел роптать, и все, даже самые самоуверенные попридержали свое мнение при себе.
Когда раздался крик наблюдателя с крюйс-марса о том, что он видит очертания земли, адмирал дон Диего де Амонтильядо велел немедленно лечь в дрейф и ждать темноты, с наступлением которой в направлении острова можно было выслать несколько шлюпок с разведкой. Уже утром следующего дня дон Диего знал все, что ему необходимо было знать. Из четырех боевых кораблей корсаров одни в настоящий момент кренгуют, остальные на плаву, но, судя по количеству огней на палубе, большая часть команды ночует на берегу. Основной лагерь пиратов находится в милях полутора от корабельной стоянки, на лесистом перешейке. Впрочем, уже не слишком лесистом, — корсары для осадных работ свели значительную часть деревьев.
Дон Диего размышлял недолго; расстановка выглядела выгодной для него, и только дурак или трус стал бы откладывать атаку на пиратскую стоянку. Один из офицеров высказал сомнение в разумности столь поспешных действий, аргументируя тем, что у них нет лоцманских карт этой бухты.