Звон, с которым серьги упали на асфальт, лишил Маринетт Дюпен-Чен сил продолжать борьбу. Девушка словно выпала из реальности. Время продолжало идти для всех, кроме нее. Она не сопротивлялась, когда ее снова затолкали в машину. Она не слышала вопрос одного из бандитов: «А ничего, что мы бросили их вещи просто на асфальт посреди улицы?», равно как и ответ на него: «Это мигрантский район, беженцы быстро их растащат, и никаких улик». Она не заметила, как машина снова тронулась в путь, как долго ехала, когда остановилась. Маринетт даже не могла вспомнить, вели ли ее по лестнице, споткнулась ли она хоть раз по пути. Безжизненно она позволила похитителю снять браслет наручников с левой руки. Она не слушала скрипучий голос крысоподобного, который велел приковать ее к бессознательному Адриану через трубу. Девушка даже не заметила, что один из амбалов вынул из ее рта кляп и снял с глаз повязку. И не видела, как он ушел за своими товарищами, напоследок посмотрев на нее с неким сожалением.
Маринетт Дюпен-Чен даже не заметила, что осталась вдвоем с Адрианом Агрестом.
***
Способность мыслить вернулась к Маринетт, когда была уже глубокая ночь. Девушка вздрогнула и свободной рукой проверила мочки ушей.
Серег не было. Хотя она и так это знала.
Маринетт провела в этом помещении несколько часов, но только сейчас осмотрелась по сторонам. Слабый лунный свет пробивался через вентиляционное отверстие под потолком. Аккомпанируя размеренному скрипу вентилятора, справа что-то капало. Что и откуда не удалось разглядеть из-за темноты. Впрочем, как и все остальное. Разве что видно было очертания парня, лежавшего на боку справа от нее.
— Адриан! — воскликнула девушка, резко повернувшись к нему. От ее рывка натянулась цепь наручников, а вслед за ней дернулась левая рука парня. Из его уст раздался приглушенный стон.
Девушка поняла, что, во-первых, возлюбленный все еще жив, а во-вторых, своим необдуманным движением она причинила ему боль. Сделав дыхательную гимнастику для успокоения, которой ее научила Тикки, Маринетт аккуратно, стараясь не тревожить Агреста, уселась спиной к стене. Она решила его не будить: успеет еще столкнуться с реальностью, а пока пусть поспит. Может, хотя бы во сне ему хорошо?
— В маске или без — ты все равно Ледибаг, Маринетт, — девушка была уверена, что Тикки так бы и сказала, окажись она сейчас здесь. Эти слова должны были придать ей уверенности, но вместо этого порождали еще большую тревогу в груди.
Что будет, если появится новая акума, а Ледибаг не придет на помощь? Что произойдет, если серьги найдет Бражник? Справится ли без нее Кот Нуар?
Точно… Нуар. Глупый, хвастливый, но верный напарник всегда приходил ей на помощь. И сейчас придет. Маринетт верила, что стоит чуть-чуть подождать, и она увидит его яркие зеленые глаза, с усмешкой рассматривающие ее из отверстия под потолком. Услышит раздражающее, но такое приятное «Скучала, куколка?», после чего по привычке закатит глаза. Она даже позволит себе посмеяться над очередным его каламбуром…
***
Свет Луны больше не проникал в помещение. Кот до сих пор не появлялся.
Девушка пыталась скоротать время в ожидании спасителя, размышляя о том, с кем находится в этом плену. Несмотря на то, что рядом с ней лежал прекрасный-идеальный-совершенный-во-всем Адриан Агрест, ей впервые было трудно сосредоточиться на мыслях о нем. Казалось бы, стоило ему пройти мимо нее в школе или на улице, как ее сразу же уносило в далекие земли мечтаний. Стоило увидеть его в толпе, как перед глазами возникал образ счастливой семьи Агрестов (с Маринетт в роли жены и матери троих детей прекрасного Адриана). И сейчас она могла бы представить, как Адриан просыпается, утешает ее, они целуются, разрывают наручники, выламывают дверь и убегают в закат, где тайно женятся и исполняют мечту под кодовым названием «Эмма, Льюис и Хьюго».
Но увы, все мысли так или иначе возвращались либо к утраченным серьгам, либо к Коту Нуару.
Ей ведь было известно, с каким восхищением и трепетом непутевый напарник смотрел на Ледибаг. Маринетт даже боялась предположить, как Нуар отреагирует, узнав, что она лишилась своего Талисмана. Посмеется? Разочаруется? Бросит? С презрением скажет, что такая как она не заслуживает быть его Леди?
Ледибаг — кумир для двух миллионов парижан, воплощение Удачи и символ надежды, без права на ошибку. И она умудрилась так проиграть. Потерять Камень Чудес, причем не в битве с акумами Бражника, а в драке с гражданскими! Маринетт ощущала себя самой ничтожной Ледибаг за всю историю. Так подвести всех. Ей ведь ничего не стоило перевоплотиться, наплевав на конспирацию, и спасти Адриана до того, как его увезли. Или подождать, когда его погрузят в машину, перевоплотиться и проследить за автомобилем в облике Божьей Коровки, чтобы спасти любимого в конечном пункте назначения. Но нет. Решила погеройствовать без костюма, за что и поплатилась.
Если Нуар скажет, что она не достойна быть его напарницей, то будет прав.
Маринетт тяжело вздохнула. Начало светать, а Кота до сих пор не было.
***
Солнце светило уже вовсю, а Маринетт с головой ушла в свои мысли. С каждой минутой она все больше винила в происходящем себя. Она ведь знала, что «свидание» с Адрианом было подстроено с легкой руки лучшей подруги. Знала и могла отказаться. Если бы Адриан остался дома, ничего бы не произошло. Если бы они не пошли в то кафе, ничего бы не произошло. Если бы она не отпустила его с тем крысоподобным, если бы позвала на помощь, если бы превратилась, если бы, если бы, если бы…
Всхлип.
Одна за другой по щекам девушки потекли слезы. Девушка обняла колени левой рукой и опустила на них голову.
Всхлип.
Она подвела всех: Тикки, Алью, маму, папу, всех парижан, Адриана и Нуара. Особенно Адриана и Нуара. Первого не смогла спасти (да, он еще жив и спит рядом, но кто знает, что с ними сделают эти бандиты?), а второго оставила защищать Париж в одиночестве. А ведь Кот даже не сможет очистить акуму!
Всхлип.
Огромным усилием воли прогнав мысли о захваченном Бражником Париже, девушка попыталась представить, что ждет ее и Адриана. Оставят ли их в живых? Убьют ли? Для чего их похитили? Потребовать выкуп у Габриэля Агреста? Продать здорового и красивого парня в рабство (какое именно рабство девушка старалась не думать)? А может, их отправят на органы?
Всхлип.
Если их все же похитили ради выкупа, то отпустят ли хотя бы Адриана после того, как получат деньги? Маринетт уже было все равно, что с ней будет. Лишь бы Агрест был жив. И не только потому, что она его любит, не только потому, что она (бывшая) героиня Парижа, долг которой защищать жизни горожан. Просто лишившись Талисмана, который она должна была беречь, как ничто другое, девушка потеряла и смысл жить дальше. Маринетт боялась увидеть презрение в глазах всех тех, кто ей дорог, и возвращение Адриана живым из этого плена казалось ей единственным способом хоть как-то искупить свою вину.
— Я самая ужасная Ледибаг из всех, что когда-либо существовали, — чуть слышно и совершенно невнятно пробормотала Маринетт между очередными всхлипываниями.
Девушка представила, как после смерти попадает в некую эксклюзивную Вальхаллу для Божьих Коровок, и как предшественницы одна за другой упрекают ее за роковую ошибку. Как смотрят на нее с таким презрением и осуждением, что если бы ее избивали камнями и палками, было бы не так больно. Она представила скрижаль, на которую Тикки могла бы заносить имена всех Ледибаг, и зачеркнутое Маринетт Дюпен-Чен на ней.
Всхлип.
Маринетт потрясла головой, прогоняя эти мысли. Не хватало, чтобы в нее акума вселилась, она и так доставила проблемы Коту, потеряв Талисман. К слову о хвостатом. Сколько времени прошло с момента их похищения? Узнал ли он о пропаже двух школьников? Отправился ли на их поиски? Маринетт так хотела увидеть его наглую ушастую морду, узнать, что он пришел их спасти. Быть может, даже подобрал по пути ее серьги.