Маринетт, наблюдавшая за тем, как Адриан прячет деньги в задний карман джинсов, осуждающе покачала головой.
— Во-первых, здесь и тридцати евро не наберется, — произнес в свое оправдание Агрест. — А во-вторых, позавчера именно он меня вырубил. До сих пор голова болит после его биты… Черт возьми, Маринетт, они нас похитили и отобрали все вещи. У меня в тот момент было больше ценного, чем я забрал у него. Неужели ты считаешь, что…
— Я ведь ничего не сказала, — перебила Мари.
— Но подумала, — возразил Адриан. Ему был хорошо знаком этот взгляд. Так Маринетт смотрела на него в день их знакомства, когда решила, что именно он прикрепил жвачку к скамье, на которую она должна была сесть. И точно таким же взглядом Ледибаг смотрела на тех, кто делал что-то абсолютно неправильное. Например, как в тот раз, когда Кот Нуар совсем не случайно истратил заряд «Катаклизма» на громкоговорителе, в который кричал зараженный акумой, а вовсе не на часах, в которых (что оба героя прекрасно знали!) сидела черная бабочка. Оправдания Кота, жаловавшегося на то, что его уши слишком чувствительны для этих кошмяурных криков, увы, не попали в категорию смягчающих обстоятельств.
***
Дверь вела в пустой, длинный и сырой коридор. Маринетт выключила фонарь, чтобы случайно не привлечь к себе вражеское внимание пляшущим светлячком. Стараясь ступать бесшумно, подростки шли вдоль стены, думая о своем. Адриан все еще вспоминал, когда и за что его отчитывала прекрасная Леди (причем, вспоминал он это с любовью, хотя и считал, что зачастую получал выговор зря), а Маринетт не могла поверить в то, что позволила себе осудить Адриана.
Юноша ведь правильно прочел ее взгляд. Ей не понравилось то, с какой легкостью Адриан забрал деньги у похитителя. Но в девушке вдруг активировался режим Ледибаг, ревностно стоящей на страже закона. Это Маринетт могла позволить себе выкрасть телефон одноклассника, чтобы удалить сообщение, или залезть на крышу, чтобы оттуда, используя Альин фотоаппарат с отличным увеличением, тайно сделать несколько фото проходящего мимо возлюбленного. Только Маринетт, практически без зазрений совести могла ночью пробраться к Мадам Менделеевой, чтобы исправить ошибку в еще не проверенном тесте, или соврав родителям, что присмотрит за пекарней и непременно дождется клиента, отправиться гулять с друзьями, обо всем позабыв. И пусть некоторые вещи из этого списка девушка совершала, облачаясь в пятнистый костюм, делала это именно Маринетт. Божья Коровка так поступать не могла. Неужели в расплату за то, что девушка пару-тройку-десяток раз вела себя как Маринетт, будучи Ледибаг, ее альтер эго решило отыграться именно в данный момент? Чтобы Мари корила себя за то, что не только безмолвно осудила идеального Адриана, но и заставила его оправдываться! А ведь на ее-то душе лежал еще более тяжкий грех: пропавшие серьги могли откликнуться гибелью города, если не мира.
Коридор закончился ржавой железной вертикальной лестницей, ведущей наверх к люку под потолком. Снизу можно было разглядеть только темное небо, так что подростки не могли знать, что или кто ждет их наверху. Если Маринетт еще могла спуститься по ней с завязанными глазами, то каким образом похитителям удалось спустить вниз бессознательного Агреста? Девушка не видела и не помнила, парень не представлял.
Надев болтающийся браслет наручников на большой палец, чтобы случайно не шуметь цепью, Адриан первым начал взбираться наверх. Путь был коротким: всего в два человеческих роста, и выходил на открытую площадку перед каким-то старым заводом. Убедившись, что вокруг никого не было, юноша вылез наружу и помог поднимавшейся вслед за ним Маринетт.
— Похоже, это какая-то промзона, — прошептала девушка.
— Что бы ни было, я надеюсь, что это все еще Париж, — ответил парень.
Долго оставаться на хорошо просматриваемой площадке беглецы не рискнули (мало ли, где сейчас товарищи Гюстава, наверняка скоро обеспокоятся, что он до сих пор не вернулся), поэтому поспешили к стене завода. Как можно скорее и бесшумнее нужно было уйти подальше отсюда, выйти к дороге, затем к людям, а после вызвать полицию и вернуться по домам. Искать свои вещи сейчас не имело смысла: Маринетт помнила, что их выкинули где-то на полпути, а значит о возвращении утраченного можно будет задуматься утром на свежую голову. Дюпен-Чен надеялась, что с возвращением серег ей поможет Мастер, Агрест в свою очередь морально настроился на гнев Ледибаг, вместе с которой они непременно отыщут кольцо.
Опьяненные свободой и мыслями о завтрашнем дне подростки забыли, что нужно все-таки сохранять бдительность. Свернув за угол, беглецы чуть не врезались в стоявшего к ним спиной амбала-Клода с сигаретой в одной руке и костылем в другой. Неужели это все последствия пинка Маринетт?
Тот уже хотел было развернуться, услышав, что кто-то приближается сзади, но Адриан оказался быстрее. Накинув врагу на шею цепь от наручников и взяв свободный браслет другой рукой, тем самым превратив оружие несвободы в импровизированную удавку, Агрест отправил недолго брыкавшегося бандита в царство снов.
Обыскивать карманы этого негодяя времени не было: прежде, чем лишиться сознания, Клод успел нашуметь, поэтому подростки со всех ног бросились бежать, чтобы очутиться как можно дальше отсюда.
Вот уже перед ними забор другого завода, запертые ворота проходной, стена третьей фабрики, поворот, закоулок, еще поворот, узкая дыра в очередном заборе, в которую беглецы пролезли легко, а вот амбалы-похитители не смогли бы протиснуться при всем желании. Возможно, сюда бы пролез крысоподобный организатор похищения, но гнался ли он за ними (равно как и кто-либо другой), подростки не знали: погоня в любом случае будет, сейчас главное увеличить отрыв.
Бег продолжался, легкие горели, жаждая воздуха, в ноги будто вставили раскаленные пружины, перед глазами мелькали темные стены, заборы и редкие пятна мигающих фонарей.
Силы закончились, открылось второе, если не третье дыхание, трофейные бутылка с водой и фонарик давно отброшены в стороны, чтобы не мешать бегу. Вскоре им очень захочется пить, но Агрест ведь забрал у похитителя деньги, так что сейчас та бутыль с живительной влагой была лишь ненужным грузом.
Бежать, как можно быстрее, как можно дальше, как можно дольше!..
Первой упала Маринетт.
Лишь пробежав еще несколько метров Агрест остановился, заметив, что подруга выбилась из сил. Тотчас же, словно получив сигнал о долгожданном привале, его ноги подкосились, и Адриан сам опустился на землю.
С улыбками на лицах, радуясь успешному бегству, подростки лежали на асфальте в нескольких метрах друг от друга, смотрели в ночное небо и жадными глотками вдыхали такой нужный воздух.
Они смогли, выбрались, сбежали! Без чьей-либо помощи, без суперсил. Все остальное — потом. А сейчас…
— Итак, оболтусы, — громко выкрикнул недовольный голос, — у кого из вас с собой камамбер?
========== 5. Неопознанный летающий… сыроед ==========
Черноволосый парнишка, откликавшийся на имя Мустафа, которое, впрочем, не было настоящим (так как настоящее его имя французишки выговорить не могли), видел, как черный внедорожник остановился возле давно разорившейся автозаправки, и собирался было сообщить этим зажравшимся мажорам на крутых тачках, что заправка года три как не работает (по крайней мере, когда он переехал сюда, она уже была закрыта), но что-то его остановило. Парень присел за мусорным баком и принялся наблюдать, как из автомобиля вышел огромный бугай, а затем оттуда вытолкали хрупкую девчушку, еле достававшую тому до груди.
— А фигурка-то хороша, — прошептал паренек, облизнув губы. — Жаль, только личико скрыто повязкой, не разглядеть. Интересно, куда такую: на органы или в бордель? — то, что девушку ничего хорошего не ждет, Мустафа не сомневался. Просто так людей в наручники не заковывают, кляп в рот не суют, да и вообще, в такие районы не завозят.