Я улыбнулась от его слов.
– Грант. Да, мы были. Но он порвал со мной прошлой ночью.
Мистер Найт нахмурился.
– Ты расстроена?
– Да, но буду в порядке. Он хороший. Правда, хороший, и я хочу ему добра. Может,
я не упоминала, но он потерял жену пару лет назад, и это путешествие… Он должен его
закончить ради себя. Я была лишь его частью.
Он смотрел на меня.
– Ты его любишь?
– Да.
– Он тебя ранил?
Его вопрос удивил меня. Я знала, что он не о физической боли. Он спрашивал о моем
сердце. Было ли оно разорвано и брошено без бинтов? Да. Сжималось ли все во мне при
мысли о Гранте, которые возникали каждый миг? Да. Ранил ли он меня? Было нечестно
говорить да, ведь он научил меня любви за такой короткий период. Кое–что в жизни
нужно было испытать, чтобы понять, и в этот список входили любовь и расставание.
Никто не мог описать, как это – любить кого–то всей душой, а потом вдруг потерять. Он
не ранил меня намеренно, но вдали от него мне было ужасно больно.
Я посмотрела на мистера Найта, что был в браке пятьдесят лет с любовью из
старшей школы.
– Хотела бы я, чтобы все было иначе, но я буду в порядке.
Я ушла в свою комнату, меня одолели эмоции. Пахло домом, и тут в воздухе было
спокойствие. Мой уголок мира, где так много произошло, но так мало изменилось. Я
закрыла дверь, легла на кровать, была готова к слезам, но их не было. Я плакала бы из–за
корабля, путешествия, нападения, Квинна, Гранта и всего этого, но не пролилось ни одной
слезинки, потому что в этом не было необходимости.
Все было правильным, но без Гранта все будет навсегда неправильно, и я боялась
того, что будет. Я знала, что раны будут со мной месяцами, может, годами, но я приду в
себя. Я влюбилась в него быстро и сильно, испытала эмоции, какие еще не знала. Я знала,
что расставание будет сложным, я боялась этого. Оставлять Кэролайн было сложно, но
она была семьей, и мы всегда были близки, даже если в разных странах. Но привязывать
влечение к бродяге, как Грант, отличалось от того, что представляло мое любящее
приключение сердце.
Когда я пришла в ту ночь в бар, меня поприветствовал большой баннер с надписью
«Джессика жива!».
Ниран был в ярко–розовой тунике с белыми штанами, он потягивал коктейль.
– Скучала по Нирану?
– Очень, – мы обнялись. – А ты скучал?
– Очень, да. Мое место не такое без моих девочек.
– Спасибо. Приятно вернуться.
– Жаль Квинна. Он был хорошим, как я.
– Да.
– У тебя был секс с другим?
От его вопроса я рассмеялась впервые за долгое время.
Глава 34
– Доброе утро, класс. Занимайте места.
Прошло три недели после моего возвращения, все было зловеще нормальным. Не
было книги, что помогала справиться с трагедией и жить после нее. Не было правил, как
терпеть вину выжившему, но я старалась, как могла, работая и проводя время с друзьями.
Разрыв с Грантом остался на фоне.
Когда я вернулась в зону комфорта, я начала переживать о пиратах. Я побаивалась
окружения и незнакомцев. Мне говорили, что это нормально, что станет лучше. Скайлар
сообщили, что ее могут перевести в школу в Лондоне, и она повысила Софи до директора.
Я попросила снять меня с должности помощника директора, когда вернулась, чтобы
сосредоточиться на обучении.
Я скучала по времени с детьми. В первый же день Алак крепко обнял меня и держал
так.
– Я скучал, мисс Джессика, – прошептал он.
Я отодвинулась и вытерла его слезы рукой.
– Я тоже скучала, малыш. Знаешь, что?
– Что?
– Меня ждет куча стирки!
Он улыбнулся.
– Котята там очень голодны.
– Конечно, и я принесу с собой десять банок тунца. Встретимся там в воскресение?
Он радостно кивнул.
Я бы жила дальше, но думала о Гранте каждый день. Той ночью я пришла домой и
написала ему на электронную почту:
Привет, Грант,
Я просто хотела, чтобы ты знал, что у меня все хорошо. Я вернулась на работу в
баре и школе, словно ничего и не было. Я все время думаю о тебе, но уважаю твои
желания. Надеюсь, что ты будешь на связи и ответишь, как ты. Скучаю. Я в
безопасности.
Я удалила его и начала снова.
Почему я писала ему так красиво? Я всю юность нежничала с людьми и
приглаживала перья. Почему я все еще это делала? Та жизнь осталась позади. Я переехала
в Таиланд, чтобы делать, что хочу, чтобы меня не судили другие. Разве я ничему не