В бюро добрых услуг Дед Мороз вернулся утром, изрядно уставшим. Встречал его сияющий генеральный директор с помами и замами, с главными специалистами по оказанию добрых услуг.
— Ну, дедушка, поздравляем! Вы превзошли всех! Полный триумф… Фирма завершила выполнение квартального плана по валу и прибыли, а главное — в номенклатуре! Такого у нас еще не бывало.
Генеральный директор потрясал пачками писем:
— Это благодарности и заявки ка абонементное обслуживание — и все на твое имя! Тут и на ремонт холодильников, и на выпечку чудо-пирогов, и на изготовление мини-снегурочек, и на замораживание больных зубов… Не подведи.
Дед Мороз подумал, прикинул и… согласился. С тех пор верно служит людям, никто на него не в обиде. И другие Деды Морозы стали равняться на него, подтягиваться. Потому, наверное, они сейчас и искуснее стали, и веселее…
БЕЗ УСЛОВНОСТЕЙ
У Витьки была хипповая дубленка, обалденный «маг», он потушил свет, и я согласилась стать его женой. На свадьбе гостям готовила его мама, и я объелась курицей. После стала готовить я сама, и мама отравилась курицей. Витьку тоже рвало, и теперь у него гастрит с язвой.
Говорят, мы очень подходим друг дружке. Витька пошел за сметаной и не нашел магазина. Тогда я пошла сама и вернулась через два дня.
К тому времени Витьку призвали в армию. Но он показал мою фотокарточку, и военком сказал, чтобы он шел домой нянчить жену.
Старики у нас хилые: ложатся поздно, встают рано и на работу. Он — сталевар, она — трактористка. Мы с Витькой ничего не слышим, хоть из пушки пали, а просыпаемся от того, что за ним прибегает с завода шеф-наставник. Он дал слово сделать из Витьки токаря. И теперь умывает Витьку, причесывает, одевает, кормит и везет на такси на завод, чтобы поспеть. За меня шеф-наставник не отвечает, поэтому я иду неумытая и нечесаная.
Но на работе мне все равно рады.
— Шашарина пришла! — говорит начальник. — Значит, пора обедать.
По мне часы можно сверять. Работаю я уже давно. Больше месяца. Засургучиваю ящики и конверты. В ящиках что-то, в конвертах бумажки на это что-то. Главное, не перепутать ящик с конвертом. Думаете, легко? Легко, конечно, если не спишь. А мне спать охота или в окно глядеть, на людей.
— Танька, мозги вывихнешь, — говорят подруги, — переходи туда, где полегче и где одни ящики, без конвертов.
Но я уже выбрала: декрет. Сразу за медовым месяцем. Сейчас многие так делают.
Из своего класса я первая пошла замуж, и меня все выспрашивают: что такое муж? И куда его поставить? Пока не знаю. Вечером он глядит хоккей или лежит на диване. Муж всегда хочет быть главным в семье. Так повелось. Чуть что, хватает меня и запихивает за шкаф, чтоб не видеть. Там пыль, моль, хлам. Мама говорит, что это пережитки, теперь не те времена, женщину подняли в цене, просветили, чтобы она сама своего мужа затолкала куда-нибудь подальше. Я попробовала затолкнуть его в чулан, но он не дается. Марина, подружка, обещала прийти помочь. Она дала мне читать зарубежный роман, чтобы я поднабралась. И я набралась. В романе шик, живут без условностей: у мужа — любовница, у жены — два любовника. Муж ушел на службу в офис, а любовник тем временем ограбил банк и обеспечил ей беззаботную жизнь, замуровав в стене злую свекровь.
Лично я не имею ничего против, а также замуровала бы Витьку, если он будет и дальше не слушаться и строить из себя главу.
На свадьбе нам подарили сберкнижки, чтобы мы копили на «черный день». «Черный день» наступил сразу, как только в торговом центре «выбросили» фирмовые джинсы. Теперь на книжке у Витьки и у меня пять рублей и две копейки. Но Витька говорит, что через год-два набегут такие проценты — лопатой греби!
Надо продержаться. А если проценты не набегут, я сама побегу, к маме от Витьки. Потому что второй «черный день» без денег не переживу.
У Витьки стал портиться характер. Женитьба, говорят, не всем сходит с рук. Он скрипит зубами и грызет ногти. Мама сказала, что я сама виновата и что мужа надо развлечь. И я повела его к цыганке развлечься. Она наворожила, что Витька у меня не последний муж. Витька так обрадовался, что бросил скрипеть зубами.
Он мне уже надоел. Интересно бы знать, кто у меня будет второй?
За молодого я не пойду. Что с него взять? Лучше выйти за «ретро». Сейчас это в моде.
БОЖЬЯ ШПАРГАЛКА
Петя Дергунов, студент-культпросветчик, на Новый год нагрянул к своей бабке в деревню.
— Ты жива еще, моя старушка? Очень кстати! Без тебя мне — хоть в гроб ложись!
— Что ты, бог с тобой! — испугалась Пелагея и перекрестила внука украдкой.
— В бога веришь? — радостно отметил Петя. — Я так и думал! То есть за тем и ехал. Короче, проведу между тебя антирелигиозную пропаганду. Иначе по атеизму — незачет. Такое условие.
— Неуд поставят, супостаты? — понимающе ахнула бабка и резво провалилась куда-то в погреб за соленьями. — Соберу на стол, авось, придумаем что.
— Про бога?
— Можно и про него, — отозвалась бабка откуда-то из печной трубы. Петя вздрогнул и мелко задрожал. Бабка вылезла из-под кадушки маринованных груздей с тарелкой в руках.
— Ну шустра ты, старая!
— На здоровье грех жаловаться!
— Ну это ты брось — насчет греха и прочего! — начал Петя. — Бога нет!
— Может, и так, Петенька. Где ж ему теперь быть-то? Спутники летают с космонавтами, нету, сказывают, ни бога, ни архангелов на небе-то.
— Ну, ты даешь, бабуся! — удивился Петя. — Это я тебя должен агитировать, а не ты меня! Антирелигиозную беседу срываешь! Ты должна возражать, сопротивляться, а я бороться буду с пережитками… Поняла? Ну давай сначала.
Петя выпил квасу и сунул в рот шмат розового сала.
— В библии что сказано? Соорудил господь небесную твердь, строительные мостки, в центре укрепил неподвижно землю, а солнце и звезды вокруг нее пустил вращаться…
— Усвоила! — радостно откликнулась бабка.
— Ну вот и отлично! Что из этого следует?
Петя вдруг заметил икону в углу, подошел поближе, разглядывая бородатый лик.
— Перейдем к практическим занятиям! Это что у тебя? Икона. Сними, теперь она тебе ни к чему.
Бабка потупилась:
— В твою честь храню… Апостол Петр.
Петя пригляделся внимательней.
— Тезка, значит? Мы с ним даже чем-то схожи! Не находишь? Вот бороду отпущу, не отличишь. Хе-хе… Приятно, однако же, иметь своего человека в святом семействе! На чем мы остановились? Да, икону заверни, с собой возьму. Нынче они в цене. Поменяю апостола на джинсы того же возраста с заплатками. — Петя хлопнул себя по бедру. — Решительной рукой отбросим религию на свалку истории! — продолжил он. — Ты крещеная?
— Крещеная, внучек. Раньше ведь нас не спрашивали, совали в святую купель.
— Тем лучше, — сказал Петя. — Крестик не выбросила? Дай.
Бабка подала Пете крестик. Тот разглядывал его на свет, лизнул, надкусил.
— Медный, кажись. С позолотой. Тебе он теперь ни к чему.
— Неужто наденешь? — изумилась бабка.
— Шик, — пояснил Петя, — последний писк! Попс.
— Носи, Петенька, крестик, разве я против.
Петя полез за иконой и вытащил вдруг пучок лент из черного крепа.
— Что за ленты? Хоронить?
— Бог с тобой! Ленты на счастье: от хворобы, от сглазу, от хвостов…
— Хвостов?
— Ну да, — оживилась бабка. — Внучка заказывала. У ней сессия в медицинском. Письмо прислала: «Купи, — пишет, — в церкви ленту с молитвой. Я ее, знач, в туфельку положу и экзамен сдам! По хирургии». Все, знач, так делают. Иначе пять раз будешь сдавать одно и то ж… Хвост вырастет! Тьфу, нечистая сила!
— Так и пишет? Ай да сестренка! Шустрая.
Петя разглядывал ленты.
— По-каковски написано?
Бабка надела очки и стала читать. Петя слушал, ничего не понимая.