Так закончился второй день сражения. Завтра нам предстоит наступление, а значит, потери живой силы и вооружения возрастут, пусть британцы остались без танков, но артиллерии у них было достаточно, в том числе осадные орудия имеются. Вот бы до них добраться, может, озадачить разведку — спецназом — то, ДРГ, мы пока не обзавелись. Об этом, кстати, тоже нужно будет серьезно переговорить с дедом и шахом. Они обязательно одобрят идею создания таких подразделений.
Утром в первую линию обороны подтянули из тыловых позиций десять батарей. Согласно плану, мы должны нанести по врагу одновременный артиллерийский удар. Разведка докладывала, что британцы готовятся к наступлению, и по всей видимости нанесут удар всеми наличными силами в направлении Ахаджара. Свои тылы от нашей 10-й дивизии противник прикрыл несколькими линиями окопов, установив два десятка орудий. Против 7-й и 8-й дивизий, нависших на флангах, выставили немногочисленные заслоны. Британцы в горы подняться не могут, но и нашим войскам спуститься не очень-то легко, проходимые тропы находятся под прицельным огнем обеих сторон.
В восемь часов, после получения сведений о готовности, заговорила артиллерия, отправляя в сторону противника смертоносные гостинцы. Однако противник не хотел оставаться в роли мальчиков для битья, нам ответили из орудий, и довольно прицельно. Разнокалиберные снаряды стали рваться на наших позициях, выводя из строя орудия, калеча и убивая расчеты. Пехоте тоже досталось неслабо, несмотря на то, что они находились в укрытиях. Через тридцать минут перестрелки, британцы арт-огонь прекратили, а мы перенесли стрельбу вглубь их обороны. И тут случилось то, отчего мои глаза чуть не полезли на лоб.
Плотная серо-зеленая «змея» ползла в нашу сторону. Присмотревшись в бинокль, смог рассмотреть, что эта «змея» является строем британских солдат, который бегом направился атаковать наши позиции. Артиллеристы перешли на шрапнельные снаряды. Появляющиеся проплешины в строю британцев, моментально заполнялись новыми солдатами, и вся эта масса набирала скорость, что-то нечленораздельно крича. Однако, этот отчаянный, постоянно звучащий боевой клич не слишком помогал англичанам. По пехоте неприятеля вели стрельбу все наличные артиллерийские системы, но остановить наступательный порыв этой человеческой цунами не получалось. Перебираясь через горы погибших, британцы хлынули на первую полосу обороны, казалось, они даже не заметили губительного огня множества пулеметов, расстреливающих их в упор.
Артиллеристы сейчас били по хвосту «змеи», боясь накрыть свои позиции, где-то минут через двадцать, его отсечь удалось, вернее сказать, там просто не осталось живых.
Преодолев первую полосу эта «змея», эта вражеская волна, не остановилась, а продолжила движение ко второй линии обороны. Наша пехота обрушила на противника лавину ружейно-пулеметного огня со всех направлений, и случилось чудо, «змея» замедлила движение, а затем полностью встала, волна схлынула. Как мне показалось, именно этого момента ожидали командиры подразделений нашей пехоты. Разом солдаты в мундирах песочного цвета поднялись из окопов, и набросились на порядки британцев, ведя на бегу огонь из ручных пулеметов и винтовок. Но выучка британских солдат была выше нашей, они попытались организовать оборону по очаговому принципу, ощетинившись штыками и огнем из винтовок. Однако наступательный порыв наших войск сдержать не смогли, нас было значительно больше. Две силы сошлись в яростном и кровавом штыковом бою. Кошмарное зрелище, ужасное событие любой войны — рукопашный бой, когда в ход шло абсолютно все, а иногда и оружие последней надежды — зубы бойцов, в полном отчаянии рвавших неприятельские глотки — это страшные сны на всю жизнь для оставшихся в живых участников.
А я говорил Анастасии, что атаки со штыком наперевес уже отошли в прошлое, подумал я, глядя на смертельную вакханалию, развернувшуюся перед моими глазами.
Наш численный перевес быстро сказался, силы противника таяли, словно снег на ярком солнце. Очаги сопротивления безжалостно уничтожались пулеметным огнем и штыками, этих очагов с каждой минутой становилось все меньше и меньше. Потери с обеих сторон по всей вероятности будут ужасающими. От этой мысли у меня защемило сердце, но я старался не показывать своего волнения офицерам штаба. Боевыми действиями руководил отец, я не вмешивался. И вот наступил момент, когда солдаты в серо-зеленых мундирах полностью растворились в массе наших солдат. В отдельных местах звучали одиночные выстрелы, это наши солдаты добивали раненых врагов. Это была победа, пусть и очень кровавая, но наша победа.