— Как у меня, — задумчиво произнес генерал.
— Да-да. Так вот, после операций штабс-капитан помещен в отдельную палату. За ним закреплен квалифицированный медицинский персонал. Сестра милосердия Глафира Потаповна Разумова очень ответственная особа. Она работает в нашем институте старшей операционной сестрой, ассистирует мне уже два десятка лет. Состояние вашего сына пока не вызывает волнений. Он находится в беспамятстве, но это и не удивительно. Я подозреваю, что при ранении головы штабс-капитан получил еще и сильную контузию.
— И сколько суток сын в беспамятстве?
— Шестые сутки пошли. Не переживайте, ваше сиятельство, его состояние стабильно. Я уверен, молодой организм Александра Васильевича справится.
— Он ничего не говорил за это время?
— Нет. Глафира Потаповна докладывала мне, что штабс-капитан что-то бормочет. Я был у него несколько раз, но внятной речи не услышал.
— Петр Илларионович, прошу вас, как только сын очнется, дайте мне знать.
— Всенепременнейше сообщу, обязательно, будьте в этом уверенны. И прошу вас успокоиться, несмотря на многочисленные ранения, контузию и потерю крови жизни вашего сына уже ничего не угрожает, мы полностью контролируем ситуацию и абсолютно уверены в его скорейшем выздоровлении. Сейчас ему нужны только покой, сон и хороший уход, а все это мы обеспечиваем в полной мере, будьте уверены.
После этих слов, генерал покинул кабинет начальника госпиталя, и профессор вздохнул с облегчением.
Я пребывал в непонятном состоянии. Вроде бы очнулся, и в то же время не пришел в себя окончательно. Как ни странно, но я тело чувствовал, и оно болело, особенно левое плечо и левая рука, да и голова отдавала саднящей болью. О, вспомнил, говорил денщик, меня задело по голове, а потом рванул рядом снаряд. Похоже, от этого досталось плечу и руке. С этим разобрался. А как быть с приходом в сознание? Что-то не получается полноценно очнуться, застрял в промежуточном состоянии. И, самое главное, надо понять, что со мной. Какая-то вокруг меня не совсем понятная обстановка, непонятные мне люди, какая-то странная война.
Прекрасно помню, что я подполковник Литвинов Александр Григорьевич, тридцати шести лет, выпускник военной артиллерийской академии имени Великого князя Михаила Павловича, прохожу стажировку в Сирии. Семейное положение — разведен. Жена пожелала уйти от меня к богатенькому бизнесмену. За десять лет совместной жизни детей не завели, жена не захотела портить фигуру. Да, Бог с ней, пусть у нее будет долгая и счастливая жизнь. А моя жизнь, похоже, закончилась в Сирии. Мы ехали в колонне в город Эр-Рака. Последнее, что я услышал, это было слово «подрыв», а потом очнулся на артиллерийской позиции в неизвестном месте, в неизвестной стране и, похоже, в неизвестном времени — одна форма солдат чего стоит. Об артиллерии я плохого ничего говорить не стану, есть над чем работать, есть, что совершенствовать, я даже прикинул, как изложить в рапорте свои предложения.
С момента прихода в полусознание, меня не покидала мысль, что со мной что-то не так, в одном теле мешая друг другу, находится два сознания. Ну, разве такое в принципе возможно? Я — убежденный материалист, никогда не верил в переселение душ, в разные там реинкарнации и прочую белиберду. Можно считать меня ущербным, но я фантастику в разных формах и видах не читал и фильмы не смотрел. Что поделаешь, не мое это, привык я верить тому, что можно пощупать руками и увидеть собственными глазами, а еще лучше попробовать на вкус. Похоже, с некоторого момента, мне доведется немного пересмотреть свое отношение в этом направлении. Как объяснить происшедшие со мной метаморфозы? Если я погиб в Сирии, то почему я сейчас мыслю и соображаю? Неужели и вправду, душа, покидая тело, может прихватить с собой сознание и переместиться в другое обиталище, например в другое тело!? От этой мысли, как мне показалось, все тело задрожало, или это просто фантомное явление.