Потом он отвел меня в сторону и добавил: «Если вы внесете некоторый вклад в политику, то однажды даже сможете стать директором».
Так вот как делаются дела? Я был совершенно несведущ во всем этом. Но я не внес никакого вклада. Даже если бы я захотел, у меня не было лишних денег. Меньше чем через год Фридман был осужден за вымогательство, преступный сговор и мошенничество с использованием почты на федеральном уровне, а также за взяточничество на уровне штата. Он отсидел четыре года из своего 12-летнего срока.
В любом случае я не хотел быть директором. Я не имел ни малейшего представления о том, чем занимается человек на такой должности. Он вообще бывает в школе? Я никогда не видел представителей администрации в коридорах или классах. Пока что я пытался разобраться, как работать учителем.
Несмотря на периодические успехи моих учеников, я не обманывал себя тем, что знаю все ответы. Мы плыли против течения, против тех обстоятельств, которые были нам неподвластны.
Это стало ясно после того, как я заметил перемену в Ванессе. За несколько дней она утратила всю свою задиристость. Вместо того чтобы злиться или смеяться над поворотами своей судьбы, она вдруг словно онемела. Все эмоции покинули ее. Она быстро начала терять вес, побледнела, приобрела землистый цвет лица, стала нервной и беспокойной, все время хотела спать и не могла заснуть. Я знал, что это такое.
«Ванесса, у тебя есть минутка?» – спросил я ее в конце уроков. Она едва кивнула, но не ушла. Когда класс опустел, я присел рядом и сказал: «По-моему, тебе нужна помощь».
Я сразу перешел к делу, не вдаваясь в причины, которые были слишком очевидны. Мне хотелось найти решение. У меня были приятели, которые стали наркоманами, и я знал, как выглядят любители кокаина. Безразличие Ванессы рассказало мне больше, чем слова. Та жесткая и сообразительная девушка, обожавшая руководить, отказалась управлять своей собственной жизнью. Я боялся, что она финансировала свое пристрастие не совсем легальными способами. Став наркоманкой, она выглядела как маленький ребенок, проснувшийся после ночного кошмара. От одного взгляда на ее лицо у меня сжималось сердце. В 16 лет она походила на невинного младенца, а через секунду превращалась в 50-летнюю старуху.
«Ритц, я все испортила, – сказала Ванесса, и ее глаза наполнились слезами. – Я не знаю, что делать. Этот крэк – меня так тянет на него».
«Просто продолжай ходить в школу, – попросил я. – Я найду, чем тебе помочь».
Я твердо намеревался исполнить свое обещание, хотя и не представлял, как трудно организовать амбулаторное лечение для малолетней наркоманки. Это было задолго до того, как система реабилитации получила широкое распространение. Мать Ванессы билась со столькими проблемами, что не могла заботиться о дочери в критической ситуации. Школа обеспечивала некое подобие порядка, и ее необходимо было посещать, чтобы семья имела право на социальную помощь. Однако в школе не было никаких консультантов по наркотической зависимости. Поэтому после занятий мы с Ванессой садились в мой «Понтиак» и ехали в какой-нибудь лечебный центр через весь Бронкс.
Я вел машину, Ванесса говорила. Она говорила, и говорила, и говорила. Удивительно, но я жадно ловил каждое слово. Я чувствовал себя так, словно нашел давно потерянную маленькую сестренку. Ванесса рассказывала о событиях в классе, о соперничестве и разрыве романтических отношений, о чем я по каким-то причинам не знал. Она переключала радио и знакомила меня с такими звездами хип-хлопа, о которых я никогда не слышал. В этой девушке было столько ритма и уличного стиля, что она могла танцевать, даже сидя на переднем сиденье автомобиля. Она рассказала, где по соседству делают самую вкусную пиццу с сыром. Наблюдая, с каким удовольствием я поглощаю волшебные кусочки, она стала звать меня «Большой Сыр».
Никто не предупреждал меня, чтобы я не вмешивался в личную жизнь учеников. В те дни никого не беспокоили слухи или ложные обвинения.
Пока мы продолжали разговаривать, я знал, что она держится. Эти ежедневные поездки подарили Ванессе передышку, но я знал, что часы тикают неумолимо. В те дни, когда она не появлялась в школе, я расхаживал по коридорам в страхе, что улица взяла верх. Иногда я всю ночь сидел на ступеньках ее дома, ожидая, когда она вернется. В конце концов мы нашли амбулаторную программу, куда Ванессу приняли. Это было довольно далеко, но я был рад, что придется возить ее.