Выбрать главу

Например, со своей стороны я обещал следующее:

Я буду предоставлять вам ежедневную программу.

Я найду время, чтобы ответить на все ваши вопросы, каждому.

Я дам вам все необходимые средства, чтобы вы добились успеха.

Я буду обращаться с вами достойно и с уважением.

Я буду приходить рано и оставаться допоздна, и я всегда помогу вам, если это понадобится.

Вот обещания с другой стороны:

Мы всегда будем воплощать наши мысли в слова. Мы всегда будем с любовью и уважением относиться друг к другу, даже когда поссоримся.

Мы будем следить, чтобы все в классе записывали домашнее задание.

Мы не будем опускать руки только потому, что перед нами стоит трудная задача.

Мы всегда будем спрашивать, если что-то окажется непонятным.

Мы никогда не будем демонстрировать отвращение к чужой пище.

Раньше ученики думали, что школа им что-то должна; теперь мы работали вместе. Ребята, которые считали себя отстающими, обрели заинтересованность в своих достижениях.

Такой подход начал приносить плоды. Когда мои отстающие превратились в успевающих, я испытал тот же негатив, который уже пережил в Бронксе. Справедливости ради надо отметить, что у многих моих коллег в Аризоне были благие намерения. Я ставил их в тупик своими вопросами, например: «Вы бы привели своего ребенка в эту школу? Вы бы хотели, чтобы так обращались с вашим ребенком?» Людям не нравилось такое слышать, особенно от новичка из Нью-Йорка.

К моменту окончания практики я сформулировал для себя ту теорию образования, которой придерживаюсь до сих пор. Эта теория предельно проста: мы должны перестать делать скидку на бедность. Бедные дети могут оправдать самые высокие ожидания, но сначала их надо обрести. Ни один ребенок ничего не добьется с низкими ожиданиями! Я считаю, что все начинается с любви. Мы должны любить детей, чтобы они научились любить себя. Я почувствовал на себе эту силу любви, когда Стэн Цукер дал мне шанс и заставил меня относиться к моим ученикам с тем же уважением. Встречи со Стэном, его занятия и совместная работа – все это было настоящими возможностями, которыми я с тех пор всегда делюсь с другими. Благодаря Стэну я понял, что учитель обладает силой изменять жизни учеников.

Как только я получил степень магистра по коррекционному обучению, меня пригласили на работу в благополучный и богатый пригород. В этой школе учились преимущественно белые и небольшое количество детей из резервации, попавших сюда исключительно по территориальному признаку. Школе требовался бебиситтер для этих детей, а также для других учеников с ограниченными возможностями, изолированных от остальных, успевающих и благополучных. Я жаждал получить результат.

У детей из резервации было еще меньше причин доверять белому парню, чем у моих латино– или афроамериканцев из Бронкса. Мы нашли общий язык на баскетбольной площадке. Когда моя команда коренных американцев побила лучшую команду школы, на меня стала весьма косо смотреть администрация школы. Лучшая команда, состоявшая почти целиком из белых, хотела выиграть чемпионат, чтобы заработать себе статус. Еще лучше для них было бы получить стипендии от колледжа.

Для коренных американцев такая стипендия могла бы изменить всю жизнь. Получи кто-то из моих ребят вожделенное место в университетской команде, мы бы перевернули привычный порядок вещей. Мои ученики выиграли. Но, к сожалению, никто из них не получил то, что заслуживал.

То же самое касалось учебы. В тот год тринадцать моих учеников были готовы к письменному государственному экзамену. Их успех принес мне титул «Лучший учитель Аризоны» уже в мой первый год. Какое недовольство это вызвало со стороны моих коллег! В конце последней четверти директор вызвал меня и попросил не возвращаться в школу на следующий год.

«Почему бы вам не попробовать себя в городской школе?» – спросил директор. Он дал мне великолепные рекомендации, но ясно показал, что я не вписываюсь в его коллектив.

Однажды в моем почтовом ящике оказался конверт, такой мятый, словно он проделал тысячемильное путешествие «на своих двоих». Письмо разыскивало меня по многим адресам, начиная с дома моих родителей в Рокланде. Я торопливо вскрыл конверт и расплылся в улыбке, увидев подпись: «Ванесса». Мне на колени посыпались фотографии, где она была запечатлена в мантии и шапочке выпускницы.

Через два года после того, как я покинул Бронкс, она сделала это – взяла себя в руки, вылечилась и с отличием закончила школу. Теперь она нацелилась в колледж и размышляла о профессии психолога. Вкладывай в будущее. Я ухмылялся, вспоминая эту маленькую пороховую бочку, которая дразнила меня на моей первой работе. Если так себя чувствовал человек, оказавший на кого-то благотворное влияние, то это был я.