— Дитя, молчание — это конечно говорит, об отсутствии возражений, но все же положительный ответ был бы предпочтительнее в данной ситуации.
— Х — х — х — хотелось бы узнать все же где я? И кто Вы? — Все же нашёл в себе силы на ответ, почти шёпотом просипевший Тедань.
— Разве это имеет значение, милый мальчик, главное, что тебе здесь рады и твои мечты станут явью, ты же хотел сменить имя, твоё желание сбудется.
«Понятно, что ничего не понятно… Информацией делиться со мной не собираются, но предлагают сменить имя, хоть какой-то плюс. Ладно, надо, наверное, соглашаться, а потом подумаю как буду выбираться отсюда» — подумал Тедань, но проговорил совсем иное, к своему же недоумению.
— Простите мне, моё невежество, но я в корне не согласен с Вашими предложениями, и настоятельно прошу вернуть меня обратно, уважаемые Тудигонги.
— Что ж дитя, раз ты все же осознал, кто мы, и так решительно возражаешь, тогда пожалуй, окунем тебя снова в «незавидную судьбу», не надо так таращиться, — это твои мысли, но впредь думай не так громко и эмоционально. А то и правда, можно поверить, что тебе плохо живётся — вкрадчиво, но с ноткой недовольства, произнёс все тот же голос.
И Тедань в миг оказался вновь идущим по дороге, от неожиданно сменившейся вновь обстановки, он споткнулся и полетел кувырком в кусты на обочине. «Теперь уж точно наказания не избежать, белая одежда безнадёжно испачкана в траве… Демоны бы побрали всю эту белую одежду вместе со всем кланом…» — подумал Тедань.
«И что это все только что было? Неужели меня заметили и похитили сами Тудигонги? А Благородный Цилинь помог вернуться… Мне простому смертному, невероятно… Или я просто схожу с ума» — вопросы и мысли в голове Теданя возникали стремительно, перескакивая с одного на другое, словно торопливые муравьишки в муравейнике.
— Ты абсолютно прав малыш — услышал Тедань и увидел настоящего Цилиня. Тедань тут же склонился в поклоне, присев и склонив голову к самой траве, пребывая одновременно в восхищении и почтенном страхе, он не смел, поднять голову от травы.
— Вставай скорее, ну же, не нужно церемоний, я мог помочь, и я помог, ничего особенного в этом нет. Да прибудет с тобой храбрость, мой юный друг. Я же могу звать тебя другом? — произнёс, Благородный Цилинь, будто играючи дотронулся до плеча Теданя носом и фыркнул: — У — ФРР!
— Я очень признателен Вам за помощь, о Благородный Цилинь, и почту за честь называться Вашим другом. — Произнёс Тедань, поднимаясь с колен.
— Не стоит благодарности, расскажи — ка мне лучше, как нынче развлекаются на этой планете? Я так давно и долго пребывал в путешествиях, что и потерял счёт времени.
— Сейчас пользуются популярностью стрельба из лука, чтение заветов предков по памяти и метание яблок в мишень, но это только в свободные дни, назначенные старшими — пробормотал, опустив голову Тедань, от его былой решимости не осталось и следа, за последние несколько минут, он несколько раз переосмыслил свою жизнь, и теперь пребывал в полной растерянности.
— Как все запущено, тут у Ва-а-а-с, не зря я спустился. Я научу тебя веселиться. — Протянул, как бы на распев Цилинь и вдруг подмигнул правым глазом.
Зэнзэн
Зэнзэн проснулась в благодушном настроении, за окном ярко светило солнце, пели птицы, а на прикроватном столике ожидал завтрак. Она подтянулась за специальный поручень чтобы сесть и улыбнулась яркому голубому солнцу, светившему в окно. Зэнзэн не могла ходить из-за болезни, но не печалилась, а наоборот радовалась каждому дню. Ей было трудно и больно, и каждое движение ей давалось с огромнейшими усилиями, но она всё равно смотрела на мир с улыбкой. Ведь уныние не поможет преодолеть лишний сантиметр пути, а только размножит зёрна бессилия, так её учил отец, и так же думала и сама Зэнзэн. Картина с изображением Благородного Цилиня висела напротив кровати Зэнзэн и его изображение, дарило уверенность в своих силах. Каждый день глядя на картину девушка, будто черпала силы в невидимом колодце бодрости. Главным постулатом Благородного Цилиня было: «Учись, веселись, играй!» Многие расценивают и переводят эти строки иначе: «Учись, бодрись, трудись!». Но Зэнзэн верила, что Благородный Цилинь всё же, завещал потомкам слова: «Учись, веселись, играй!», и старалась в своей жизни придерживаться этого правила, она даже придумывала новые игры, но об этом позже. Девушка всё же решила заняться водными процедурами перед завтраком, для этого ей понадобилось перебраться с кровати в специальное кресло на колёсах, стоявшее рядом. Все необходимые движения и манипуляции Зэнзэн проделывала сама, не прося помощи и даже запрещая её, чрезмерно заботливым слугам. Отец делал всё для того, чтобы девушка ни в чем не нуждалась и могла сама справиться с любым делом. В их доме было полно механизмов и приспособлений специально для нужд Зэнзэн, благо, что отец был высококвалифицированный мастер, да ещё сам любил в свободное время заниматься изобретением новых механических помощников для своей «Драгоценной» дочери. Девушка была необычайно красива, не большой рост, миниатюрная, но вполне сформировавшаяся фигурка, словно кукольная, светлые волосы и ярко синие глаза, чувственные пухлые губы и тонко очерченные высокие скулы делали её внешность уникальной. Закончив с водными процедурами, Зэнзэн покатилась на своём кресле в комнату, взяла поднос с завтраком и, поставив его на колени, подкатилась к окну. Девушка любила, завтракая смотреть на голубое солнце, проплывающие по небу пушистые облака, и мечтала при этом когда-нибудь полетать так же, как и эти невесомые восхитительные скопления капелек влаги. Вдруг она услышала за спиной шорох, развернуть кресло было не особо сложно, но требовало определённых усилий и времени, и Зэнзэн уже почти справилась с этой задачей, как услышала: