— Угу, — степенно кивнул господин Мышекорь, — узнаю.
Думал он при этом о недогруженных мешках табака, что тревожило его гораздо больше, чем все короли всех времен.
— Пойдем, Ян. Перри, Улти, марш по домам!
Оба доростка поспешно допили свое пиво и вышли вслед за отцами. Уже на улице они умело обошли почтеннейшего господина Мышекоря с флангов и атаковали внезапно и одновременно:
— Пап!
— Хозяин!
— А можно Улти поедет…
— А можно я поеду…
— Тоже!!
— А то ведь он…
— А то ведь я…
— Всю жизнь мечтал посмотреть Брыль!!
— А его…
— А меня…
— Никогда не брали!!
Господин Дрого рассмеялся.
— Что скажешь, Ян? Отпустишь своего мальчишку?
— Да если вы, хозяин, берете своего, то отчего бы ж мне и моего с вами не отпустить? Ежели вы не против, так и я согласен.
— Спасибо! — аж взвизгнул Улти.
— Спасибо, пап! — просиял Перри.
— Марш спать! — оборвал их восторги старший Мышекорь. — Завтра я вам выспаться не дам, разве потом в телеге носом поклюете.
Парнишки оправились спать, а Дрого с Яном пошли в амбар.
Уложено было далеко не все, но Мышекорь не торопился грузить мешки.
— Ян, послушай, — сказал он без тени прежней вальяжности. — Ты понимаешь, почему я беру Перри с собой?
— Догадываюсь.
— Война только-только кончилась, Ян. А мой Перри, да и твой Улти — головы горячие, хмель дурной в них еще не перебродил. И чтобы они на рожон не лезли, я их и буду держать при себе. Обоих.
Ян понимающе кивнул.
— Слушай меня, Ян, — продолжал господин Дрого. — Может, я выжил из ума, что сейчас еду в Брыль, а только, пойми, чую я: время. Нельзя упускать. И не в деньгах дело.
— Ясно, хозяин.
— Ты меня знаешь, Ян: ради барыша я пойду на многое, но нет такого дела, на которое я пойду только ради барыша. И сейчас — не военные цены меня подняли. А что — не знаю.
— Да вы не тревожьтесь, хозяин, — улыбнулся Ян. — Всё будет здесь в порядке. А ежели чего — я вашу Петунию, свою Примулу да девчонок — в один погреб, да мешками снаружи завалю. Целёхоньки будут!
— Ох, Ян, не приведи судьба…
— Не тревожьтесь, говорю. Война, опять же, позади, так что это я так, на всякий-разный случай. Положитесь на меня, хозяин, и езжайте себе спокойненько. Вы ж Яна с тех пор знаете, как мы не то что умещались под одним столом оба, а нам еще и места подраться хватало…
Хоббиты переглянулись — и рассмеялись. Тихонько, чтобы не разбудить спящий дом.
— Помню, как не помнить, — сказал Дрого. — Меня тогда еще обижало, что отец мой тебя вытаскивал за шиворот, а меня — не иначе как за ухо.
— А теперь вы с Улти и Перри так же…
Продолжая разговор, хоббиты пошли грузить телегу.
— Что тебе привезти из Брыля, Ян? Сейчас шмотки против еды гроши стоят. Против курева — тем паче.
— Мне? Да мне ничего, хозяин, не надо. Вот жене да девчонкам — им каждая тряпка праздник; так уж лучше вы им что присмотрите…
— Присмотрю, будь уверен, — отвечал Дрого. Про себя он давно решил, что Яну нужна новая куртка.
Что бы тот ни говорил.
До Брыля добрались почти ночью. Обоз вышел здоровенный, не меньше тридцати лучников. Перри, например, всю дорогу просидел с луком в руках, да и не он один.
Странной была она, дорога. Мир словно затаился в испуге: войны уже нет, а все еще прячутся. И неясно, где же этот самый победитель. Ежели Арнор, как говорят, поражение потерпел, а Ангмар взял верх, то где, я вас спрашиваю, хоть один ангмарец?
Как они, ангмарцы, выглядят хоть?
Никого.
Уток бьют хоббиты, потому что вторую неделю сидеть со стрелой на тетиве сил никаких нет. Опять же — вкусные они, эти утки…
К «Гарцующему Пони» подъехали затемно. Подсолнух — так звали тогдашнего хозяина…
Что?
Вы спрашиваете, а где же имя? Где фамилия? Почему просто — Подсолнух?
А вы гляньте на него.
Лицо от жара очагов почернело, а волосы — ну совсем белобрысые. Вот и прозвали. А имя, фамилия… хорошо, если сам Подсолнух их помнил. Может, и он успел позабыть.
Итак, Подсолнух быстренько всё устроил. Пони в конюшню, телеги под замок, хоббитов — по норкам, сиречь на первый этаж.
Кормежку им — по комнатам.
Один только Мышекорь в общей зале устроился ужинать. То есть, ясно дело, не один, а с Перри и Улти. Свой рассчет был у Мышекоря: как ни мало народу в трактире, а угостить кого табачком найдется. Вечером за пинтой пива угостишь — утром сделка будет.
Да по военным ценам!
Нет, пусть другие в постели свой ужин жуют, спя одним глазом. А почтенный господин Мышекорь степенно в общей зале откушать изволит…