— Тут так чудесно! — воскликнула Эйприл.
И вряд ли кто-то из группы путешественников мог с ней не согласиться. Они очутилась посреди теплой набережной. Весь город был усыпан красивыми невысокими зданиями и пронизан ярким летним светом. В нескольких метрах от них, шла главная жизненная артерия города, — река Арно. Вдоль набережной блуждали случайные незнакомцы и от каждого веяло чем-то своим. Даже при всех неприятных примесях запахов. Атмосфера была отчего-то невероятно чарующим, будто смесь мраморной пыли, масляных красок и духа переосмысления.
— Удивительно… — Морт захватывал глазами все вокруг. Ему хотелось перенести в свой воображаемый мир все находившееся здесь. Каждый кирпичик. Возможно, это было лишь обманчивое первое впечатление… Да, так и было. Скоро ему наскучило. — Такая разница всего за несколько десятков лет…
— Ну, в нашем веке изменения еще более заметны. Каждый год новый технологический прорыв, города вырастают как на дрожжах. — заметил Джонс скептически смотря вокруг.
— Может… Но я скорее об ощущениях. Хотя, многое зависит и от конкретного места. Не знаю как вы, а я бы прогулялся перед тем как идти к цели.
— Это не профессионально. Мы здесь не в отпуске. — холодно погрозил пальцем Джонс Джеймс.
— Ладно. Куда нам надо идти?
— Адреса нет… Но Леонардо — был весьма знаменит в свое время. Так что можно поспрашивать людей вокруг. Местные должны знать, где находится его мастерская.
— То есть мы все равно гуляем, но еще и местных спрашиваем.
— Да. — с неохотой кивнул он.
— Ну и отлично. Мистер Пети, ваш выход. — с улыбкой Морт похлопал француза по плечу и тихо, чтобы Джонс не услышал, добавил: — Вы только не спешите.
— Предоставьте это мне. — понимать намеки он умел.
Лингвист блуждал от прохожего к прохожему и общался о погоде, городских новостях и попутно узнавал как пройти к мастерской легендарного ученого и творца. А в это время остальные успели немного побродить по округе и отдохнуть. В итоге, двое молодых девушек указали Ананси Пети направление. Морт как раз успел слегка заскучать. Но скука эта была не безнадежная, а скорее теплая с легкой грустью по той жизни, что никогда и не было. А если бы и произошла такая, то была бы совсем не такой уж замечательной, чтобы по ней скучать. Как если бы он шел когда-то по этой же набережной, гонимый всем миром. Бедный музыкант, у которого за душой лишь потертая лира и ломоть черствого хлеба. Он играл на своем инструменте и пел о несчастной любви Орфея к Эвридике, Эвридики к Аиду, Аида к Персефоне, а той в свою очередь к гексаграмму…
— Стоп, какой такой гексаграмм?! — воскликнул Морт.
— А ты что, не согласен? — удивился Джонс. — Ну послушай, если и есть что-то идеальное в математике — то это точно не пресловутое золотое сечение, а гексаграмм!
— Да ты взгляни на него! — прикрикнул незнакомый мужчина в серых одеждах. Он ткнул в Морта листом с чертежом. — Это же не просто математика, это Божественная пропорция. Оно везде! Ракушка на берегу, цветок, судьба!
— Ну, что-то я не видел, чтобы пчелы делали соты в форме твоей пресловутой вездесущей запятой. Ой, а знаешь почему? Потому что они предпочитают гексаграммы!
Спор продолжался дальше, казалось, сейчас дошло бы и до драки. Но Морт обратил на кое-что внимание. И Джонс мгновенно встал в ступор. Он сказал:
— Джонс, а почему мы понимаем то, что он говорит?.
В этот момент как раз вернулся Пете:
— Так странно…
— Что-то не так? — Морт спросил скорее из вежливости, чем из интереса. Правда, ответ лишь подтвердил его догадку.
— Они меня понимали, хотя я говорил по-английски… В начале, конечно, я обращался ко всем на итальянском или французском… Но в процессе мы плавно, я даже не всегда это замечал, переходили на английский. Разве так должно быть?
— Да все нормально. — совершенно не удивился Санчез. — Не делай из мухи слона.
— Нам ведь так даже легче. — согласилась с тем Мэй-мэй, — Думаю, все согласятся, что нам будет только лучше, если люди в еще более позднем или раннем, как хотите, прошлом поймут нас без переводчика.
Все и вправду были согласны с данным утверждением. Однако, это не отменяло странностей происходящего. Джонс обосновал это тем, что так сказались перемещения во времени, после чего прогнал местного любителя сечений. Уже было не до него. Пете повел их к мастерской Леонардо.
— Мы пришли.