Прежде чем закончить с врожденными психологическими системами, я хотел бы добавить несколько слов по поводу того, до какой степени эти системы определяют взрослые стили. Поясню, что имеется в виду. Важное место, которое занимают в происхождении психологического стиля врожденные психологические системы, вовсе не означает, что врожденные факторы имеют такое же значение для полностью развитого и высокодифференцированного взрослого стиля. Наоборот, такие врожденные факторы могут отвечать лишь за форму общих, не высокодифференцированных и не специфических склонностей. Как правило, чем более специфична черта стиля, тем меньше ответственности несут за нее врожденные факторы. Однако может быть вполне вероятно, что общие тенденции стиля определяют врожденные факторы.
Интересным (хотя и не безупречным) примером этого является половое соотношение в различных невротических состояниях. Подавляющее большинство истерических пациентов — женщины, а среди обсессивно-компульсивных пациентов больше мужчин. Такое соотношение биологической половой принадлежности нельзя понять ни с точки зрения динамического или симптоматического содержания, ни даже с точки зрения специфических защитных механизмов, характеризующих невротические состояния. С формальной же точки зрения легко увидеть, что, конечно же, нет специфических врожденных факторов, отвечающих за возникновение невроза, но есть врожденные половые различия в общих тенденциях стиля, что отражается и на форме невроза, если он появляется. Под половыми различиями в тенденциях стиля я имею в виду общую модель активности, определенные черты когнитивного аппарата и тому подобное.
Инстинктивные влечения и развитие стиля
Вопрос не в том, влияют ли инстинктивные влечения на развитие психологического стиля, а в том, каким образом и насколько сильно влияют. Когда появляются новые влечения с новыми потребностями и мотивацией, новым потенциалом субъективного восприятия, новыми объектами интереса и моделями активности[62], они неизбежно сталкиваются с существующей конфигурацией ментальных организующих форм. Но каков результат этого столкновения?
Наиболее простой вариант: каждая фаза инстинктивного развития переформирует деятельность мышления в соответствии с собственной моделью. Но эта концепция не выдерживает критики. Во-первых, просто отсутствуют факты, подтверждающие, что когнитивные модели, общие формы субъективного восприятия и т. п. подвержены таким радикальным изменениям. Наоборот, мы видим, что они относительно стабильны и меняются медленно. Во-вторых, эта концепция не учитывает, что организующая конфигурация существовала прежде любой новой развивающей силы. Какие бы качества, присущие напряженной потребности, ни пытались направить модифицирующую силу, например на общую модель аффективного восприятия, эта модель сама, в первую очередь, будет влиять на аффективное качество напряженной потребности. В определенной степени это похоже на то, как люди учатся в соответствии со своими предыдущими представлениями; я не хочу сказать, что эти представления неизменны, но они безусловно порождают человеческую консервативность. В любом случае, столкновение новой напряженной потребности с существующей конфигурацией организующих форм включает в себя их комплексное взаимодействие.
Давайте теперь, позабыв на какое-то время про все остальное, рассмотрим одну сторону этого взаимосвязанного процесса — природу модифицирующей силы, которую напряженная потребность стремиться направить на данную конфигурацию или ткань организующих форм. Столкновение заключается в том, что любая появившаяся напряженная потребность противостоит существующим формам всем своим потенциалом новых функций и новых присущих ему качеств восприятия. Этот потенциал очень велик и не ограничен восприятием и функцией самого влечения. Напряженная потребность и ее модель — это лишь наиболее заметная часть новых проявлений, включающих в себя созревание новых физических и мышечных способностей и новых тенденций поведения.[63]
Поскольку влечение требует новой активности и интересов, оно затрагивает не только физические и мышечные способности, но и когнитивные. Оно помещает своего субъекта в новые отношения не только с физическим, но и с человеческим, социальным миром и таким образом затрагивает аффективные способности. Другими словами, в этом развитии есть потенциал для быстрого и экстенсивного появления новых психологических функций и субъективного опыта. Этот потенциал может произвести радикальные изменения в существующих организационных формах. Но это всего лишь потенциал. Тогда при каких условиях этот потенциал не может проявиться?
62
Термин «способы активности» используется здесь в смысле, в котором его употреблял Эриксон. Erik H. Erikson,