- Что ты несешь? - Зоя разозлилась и заорала в трубку.
- Правду. Ты не любишь его.
- И что? Жизнь - это сложно, поэтому надо пристраиваться и радоваться тому, что есть! А не летать как ты в облаках! Грохнешься, Поля, и больно!
- Лучше грохнуться, чем не полететь.
- В школе на Богдана жалуются, - с раздражением произнесла Зоя, жаждущая найти, куда уколоть, ибо тема была черезчур болезненной.
- Что такое?
- Физкультурник сказал, чтобы не приходил без родителей на урок. Не слушается, бегает и кричит не своим голосом.
- А чьим? - Поле стало смешно, ибо физкультурник был совсем не физкультурного вида - худой и не спортивный. Вечно недовольный, угрюмый и нервозный. А каким может быть мужчина, зарабатывая копейки в государственной школе и страдающий отсутствием авторитета у детей?
- Поля, классная просила, чтобы я как-то повлияла. Мол, мама - это мама, а чтобы я еще в воспитание включилась.
- Включайся, конечно. Только не переусердствуй - я сама разберусь и с физкультурой, и с классной, которой противопоказано детское общество.
- Когда переведешь?
- В ближайшее - ищу новую школу.
- Ну и славно. Пока.
- Целую.
***
Внука Зоя боготворила. Несмотря на то, что узнала о беременности дочери в последнюю очередь, у роддома стояла как столб - схватки Полины и муки рождения новой жизни ощущала собственными.
После появления Богданчика разминала нервы себе и супругу в домашней обстановке, но не решалась наброситься на кормящую мать с претензиями за то, что была отгорожена от купаний, кормлений и выбора пресловутой шапочки, которую неопытная и криворукая мать так и не купила любимому внуку.
Режим "бабушка по телефону" длился около года, но вскоре Поля с радостью отдавала сына бабушке - сначала на пару часов, затем и на ночь. Базовые человеческие потребности в сне и личном пространстве дали о себе знать. Любая мать устает от ребенка, но не каждая признается. Поля не скрывала усталости и желания побыть наедине с собой, тем более после развода, когда плакать хотелось чаще, чем смеяться.
Внук рос и Зоя, расслабившись, перестала согласовывать действия с Полей. То пижамку у себя оставит "на всякий случай", то штанишки подрежет-укоротит-ушьет, чтобы "удобнее ребенку". То заглянет случайно в гости, проходя мимо дома, расположенного за пять километров от своего. То договориться о совместном мероприятии с внуком, не спрашивая разрешения.
В общем, функцию мужа Полины теперь вовсю выполняла мать. Дочь бесилась и нервничала.
Зоя знала графики работы всех детских магазинов в округе, а в особенности тех, что на выселках. Свободное время посвящалось походам за детской одеждой, которую знакомые продавцы откладывали "для своих". К походам женщина тщательно готовилась - примерялись лучшие наряды, выбиралась лучшая дамская сумочка из тридцати вариантов в шкафу, делалась укладка и намазывалась самая яркая губная помада. Все должны были видеть, с какой гордостью и благоговением Зоя относится к внуку. Купленная одежда бережно раскладывалась по полочкам и ждала своего часа. То, что на "теперь" дарилось мгновенно и пафостно, а то, что на вырост - береглось в дебрях шкафов и тумбочек. При чем настолько долго, что порой на ребенка просто не налазило, что так тщательно Зоя тайно складывала в аккуратные стопочки. Ну хоть какой-то контроль.
При чем добрые чувства в отношении внука были действительно искренними - мальчик внешне напоминал Полю, сладкую сдобную булочку из печи, пухленькую, малоговорящую и непривередливую девочку, у которой все еще впереди. И это "все" будет таким, как надо. Зоя сметала магазинные прилавки в надежде на то, что маленькому Богданчику понравятся новые наряды и когда-нибудь повзрослевший мальчик скажет бабушке "спасибо" за вклад в его обеспечение. Конечно, Зоя не ждала благодарности, но и представить ситуацию, когда внук забудет о том, что это пальто или трусики были куплены именно ею - не хотела, а кучи обнов, которые не цепляли 7-летнего ребенка, приносили лишь досаду. Тем более, Полина не могла позволить купить сыну все, в чем по мнению бабушки, нуждался ребенок.
Однако что-то пошло не так. Внук постепенно превращался в Полю. Зоины манипуляции: "Богданчик, ты же любишь бабушку? Тогда убери тарелку за собой, милый" не работали, а вызывали протест. А если из-за любви к бабушке нужно будет отрезать пальчик или носить розовое, когда нравится голубое? Полины просьбы и разбор полетов относительно маминых выражений эффекта не имели. Очень сложно научиться разговаривать по-китайски, не живя в Китае и даже не собираясь на лето. Зоя не видела повода вести себя иначе, чем настоящая любящая бабушка, которая точно знает как правильно завязывать шнурки, вести тетрадь и нарезать батон для бутербродов. Дедушка Женя грозился выгнать из дома за непослушание или отобрать серую курточку, если ребенок отказывался надевать черную. Богданчик все чаще просился остаться на выходных дома. Зоя с Женей все чаще штормили внука телефонными звонками обиженных, почему тот не желает приезжать. Несколько лет детского непонимания истинных взрослых посылов и комплексов закончились.
***
Женщины сидели на большом балконе Полиной квартиры - курили и пили чай. Балкон для Полины был местом уединения и раздумий, где та размышляла, конструировала новые тексты, записывала мысли, чтобы потом изложить на бумаге. Там располагались несколько кресел, небольшой белый столик с пепельницей и вазой, куда Поля сбрасывала мелочи, которые жалко выбросить, но и приткнуть некуда - спички, гвозди, зубочистки и сломанные зажигалки, стеллаж со старыми журналами "Наука и религия". Просторно и уютно, особенно приятно стало курить после пошива Зоей струящихся разноцветных штор, придающих маленькому помещению вида настоящей комнаты. Поля обожала свой балкон, а когда приходили гости, то большую часть времени проводили именно там. В квартире должно быть место, где чувствуешь себя собой и никто не мешает.