- Мне бы жилплощадь в вашем комплексе, всю жизнь прождала. В инстанциях швыряют ногами мол "ждите очереди", а у меня дети, внуки... - пронзительно заглядывала в глаза училка, узнавшая бывшего разгильдяя.
- Все сделаем, - мальчик затянулся сигаретой, понимая как противен дым его бывшей наставнице по моральным ценностям. - Будет вам просторно, отдельно и финансово только за оформление угла.
Мальчик подписал нужную бумажку нечитаемым почерком.
Училка вышла с победой мол "не зря учила, душу вкладывала, нервы трепала".
Мальчик сплюнул.
- Кто это был? - вопрошала помощница.
- Училка. Кричала когда-то, что дерьма во мне больше, чем живых клеток.
- Так может, не надо ей, невежливой, квартирку-то?
- Мама учила не брать пример с ущербных. У меня всего в достатке, а у нее только каллиграфия и ненависть к человечеству. - Мальчик набрал номер:
- Я приеду сегодня.
- Что случилось?
- Ничего. Соскучился, обнять хочу, мам...
***
Когда друзья или знакомые просят рассказать что-либо из детства, Полина начинает плести всякую чушь о мальчиках-евреях, с которыми водилась во дворе и соревновалась за первенство в казаках-разбойниках, о кошке, которая бросалась с когтями и выцарапывала глаза всем, кроме девочки, о роскошных немецких платьях, в которых нельзя было и шагу ступить, ибо большой дефицит нельзя запачкать. Говорит о пятерках в конце четверти, так как училась на "отлично". О йогуртах и жвачках, которые мама тоннами провозила из Польши, потому что в 90-х только дети заробитчан знали, что кроме картошки и соленых бабушкиных огурцов существуют и другие блюда. Монолог всегда как-то уходил в сторону, повествуя о правильных событиях, которые полагалось помнить счастливому ребенку, и тщательно оберегая от посторонних то, что мало перекликается с беззаботностью и радужным детством. Поля молчала о том, как сильно скучала по маме.
На разложенном скрипучем диване девочка ютилась к бабушке.
Вечер поздний и пора засыпать. На стене у дивана висит ковер - темно-коричневый с желтыми узорами из ромбиков по краю. На этой пушистой и пыльной, утепляющей пространство стене размещались игрушки: мишки с красными сердечками на груди "I love you", мягкие куклы в миниатюрных сумочках с волосами из ниток, открытки, которые Поля рукоделила для мамы. Мама дизайнировала убранство ковра, чтобы каждый пришедший мог видеть, что у девочки все есть. Ковровые достопримечательности покрывали не только стену, но и пол в детской, гостиной, спальне и коридоре - количество бытовых клещей и пыли значительно превышали санитарные нормы, но тогда по-другому и не жили.
- Ба, а когда мама приедет? - 7-летняя Поля никак не могла заснуть и сильно прижималась к бабушке.
- Сегодня только уехала. Спи!
- Ба, а когда мама приедет?
- Через неделю обещала, - бабушка распушила одеяло и прижала внучку к себе.
- То есть через семь дней?
- Да.
- А я посчитала, что через шесть. Она говорила, что в воскресенье, когда я проснусь, она уже будет. Сегодня воскресенье, и если в следующее она уже будет, значит вернется в субботу. А это через шесть дней, да?
- Да, - врала Мария Ивановна, но выхода не было. В противном случае, Поля рыдала бы до утра. Для девочки один день ощущался вечностью и решал многое.
Мама часто уезжала на заработки в Польшу. С периодичностью один раз в месяц балкон заполнялся всяким хламом - резиновые сдутые лодки, пластмассовые мыльницы, алюминиевые миски и кружки, веревки, синие кеды разных размеров, шерстяные пледы в клетку, мужские хлопковые трусы и деревянные вешалки.
Весь товар паковался в необъятные сумища, которыми мама обвешивалась с ног до головы, исчезая на неделю. Иногда ездила одна, порой были семейные вылазки за заморской добычей с Верочкой и ее мужем. Супруга-алкоголика брала с собой редко, так как вероятность того, что все заработки будут пропиты еще до возвращения увеличивалась в разы.
Помимо долгожданной встречи и маминых объятий, Полину ожидало множество подарков - одежда, обувь, вкусности, о которых никто в то время и не мечтал, костюмы и платья, трикотажные теплые колготки с узорами и разноцветные капроновые "как у взрослых". Лаковые кожаные туфли на меленьком каблучке с перемычкой, которую можно было носить на ноге или убирать на пятку. Зимнее синее пальто, которое Поле не нравилось, но приходилось носить за неимением альтернативы. Болоньевый спортивный костюм ярко розового цвета с полосками на рукавах и куча заморских конфет, быстрорастворимого какао, которое девочка ела ложками, не добавляя кипяток или молоко. Витамины-конфетки "Kinder", которые съедались за несколько дней, хотя и рассчитаны к употреблению по одной в день на протяжении месяца. В целом мама очень старалась, чтобы у дочери было и поесть, и попить, и на плечи накинуть.
Бабушка на польских рынках тоже отморозила себе не один палец. Однажды привезла Поле модную джинсовую юбку-клеш до колена с завязками на животе. К ней прилагалась белоснежная батистовая блузка с двумя брошками из тканевых роз на кружевном воротнике и серебряную цепочку с крестиком, которую через несколько лет Поля потеряла, плавая в Средиземном море в Италии. Бабушка была милой, услужливой, малоговорящей, но подарками из Польши в основном баловала старшую внучку Олю. Посему прикид и украшение на шею Поля запомнила навсегда.
Училась девочка хорошо. Не скажешь, что ходить в школу у дома и получать знания было интересно. Ничего скучнее букваря Поля в жизни не читала, а решение задач и разбор слова казался бессмысленной тратой времени. Но она не могла себе позволить плохую успеваемость. Бабушка с рождения твердила, знания - это сила, нужно красиво писать и всегда тянуть руку первой. Мама же была к учебе индифферентна, ибо проверила тетрадки два раза за одиннадцать лет обучения дочери. Как-то та прибежала на балкон, где мама в желтом спортивном костюме развешивала белье, и протянула прописи: