На верхней полке огромного платяного шкафа с зеркальными дверями мама хранила детские обновы - модные свитера, немецкие платья, колготы и трусики-недельки. Достать сие в глубоко советские времена было сродни откопать слиток золота в огороде, поэтому к сокровищам наверху шкафа все относились с благоговением. Однако "в бега" мама брала отчего-то другие, старые, а новые оставались на вырост.
Иногда везло - мама с дочерью успевали одеться и выбежать на улицу. Они садились на автобус и отправлялись к бабушке, или брели к знакомым, где кормили и отогревали.
Однажды Зое пришлось вручить голую дочь в банном полотенце соседке, не успев одеть пижаму после купания. Женщина понимающе спрятала ребенка у себя, пока Полиного отца паковали в "бобик".
Местный участковый быстро стал другом семьи, а кутузка в многоподъездном доме - местом укрощения строптивого алкаша. Ему били морду, морили голодом, отбивали почки. Мама не писала заявлений - участковый с дружественным нарядом выручал просто так. Воспитательной работы хватало на несколько недель, пока внутренние органы приходили в норму, потом начиналось все сначала.
Отец бросался на маму с ножом, неоднократно разбивал стекла в дверях и окнах.
А еще имел пистолет - черный и тяжелый как в кино. С какой целью и каким образом оказался в руках больного алкозависимого человека, Поля не знала. Отец запихивал его в штаны, сверху надевал зеленый пиджак, привезенный мамой из Польши. Пару раз выстрелил по жестяным банкам, но часто кичился перед друзьями готовностью разобраться в случае проблем.
Поля ненавидела все, что с ним было связано. Ни разу не села на табуретку, которую тот смастерил, отказывалась от приготовленной им картошки и презирала изо всех сил бабушку Лилю за то, что родила этого ублюдка.
Лилия Николаевна была миниатюрной женщиной. Ее скудный гардероб состоял из ситцевых платьев-халатов и платков, а жила в скромной хрущевке с проходными комнатами на втором этаже, где всегда пахло едой. Полин приезд для женщины был праздником на уровне религиозного. Постели выбеливались и гладились тяжелым чугунным утюгом, скупались килограммы конфет "Золотой ключик" и предлагались в неограниченных количествах - Полина обжиралась ими от пуза, а бабушка заботливо сметала веником бумажки с пола.
Лиля Николаевна готовила незабываемое пюре с подливой. Неизвестно, откуда та брала на молочную телятину, фрукты и мороженое каждый день, но мама после выходных ребенка не могла поднять. Дедушка Степан водил внучку кататься на железной дороге и рассказывал о своей большой семье, ни одного члена из которой Поле так и не посчастливилось увидеть.
Жили они в слаженной системе еврейских взаимоотношений - из представителей украинского гражданства, казалось, была только бабушка и Поля.
- Лиличка, душечка! Поля такая красавица, а Славик сильно урод! - интеллигентно обращалась тетя Белла, живущая по-соседству, характеризуя второго внука.
- Белла, ну почему урод? Просто маленький еще, - бабушка старательно занималась самовнушением по поводу внешности двоюродного брата Поли.
- Я вижу, что говорю! Приводи ее ко мне, а сама поправляй этого! Намажь физиогномию кремом, что ли!
Жить среди еврейского сообщества было здорово - большие торжества в виде свадеб или похорон отмечались всем двором.
Однажды Поля попала на похороны какого-то мужчины. Дом рыдал так, как будто провожали в последний путь Сталина. На фоне всеобщей утраты и плача, маленькая Поля и сама плакала так сильно, как будто знала несвоевременно умершего и любила всем сердцем.
Бабушка Лиля исправно водила внучку на прогулки. Рядом с домом находился Бабий Яр, где Поля бывала всякий раз по приезду. Это были очищающие, высоко этические походы, воспитывающие сострадание и жалость к людям. Поля понятия не имела, что такое Холокост или нацисты, но каждую деталь памятника знала наизусть - полураздетая женщина с завязанными сзади руками склонилась на коленях над плачущим младенцем, не имея возможности прижать к сердцу и накормить. Позади несколько людей в форме и с винтовками, издевательски наблюдают за воплями матери с малышом. Плакал ребенок, мать и Поля. Глядя на эту каменную достопримечательность маленькое сердце сжималось: "Ну почему же вы, гадкие дядьки, издеваетесь над ними? За что?!"
Бабушка умерла когда Поле было тринадцать, и девочка больше не ходила в Бабий Яр. Равно как и на бабушкину могилу.
Однажды в канун Нового года отец приехал и забрал Полю от бабушки, повез сонную 5-летнюю девочку на такси домой. Лиля Николаевна сначала не пускала, но тот взмахнул разок, и женщина съехала по стене с разбитым до крови носом.
В предновогодний вечер отец притащил домой срубленую у магазина домашним топором елку - голубую и пушистую с невероятным запахом новогоднего дерева. Она стояла на балконе и ждала, пока ее нарядят. Отец спрятал ель, чтобы "порадовать" маму. Та отчего-то не порадовалась, и очередной скандал закончился фееричным выбросом полтораметровой елки с балкона пятого этажа. Она летела вниз, а Поля недоумевала, куда теперь Дед Мороз положит подарки. Мама увела дочь к старым знакомым, где они и отметили праздник. Под чужой елкой наутро Поля обнаружила заводную жабку с белым пузом, которая плавала в ванной. Оказалось, Дед Мороз прилетает к ребенку, а не по прописке.
Когда мамы не было дома, Поля убегала к соседке тете Нине, живущей этажом выше - бегать за ней отец себе не позволял. Там поили зеленым чаем и рассказывали удивительные истории обо всем на свете. Тетя Нина была очень интересной женщиной и работала на телевидении. Жила одна, поэтому возможностью принять у себя живую душу не пренебрегала.
Также у Полины имелся номер телефона тети Люси, которая заранее была предупреждена об алгоритме действий на случай "пришел пьяный". Это был экстренный путь спасения, так как мамина подруга жила далеко, но однажды и он пригодился.