Некоторые родители пристыженно слушали, кто-то делал заметки в блокнот. Полина же встала, приставила как положенно стул к парте и удалилась с мыслью: "Господи, пошли мне возможность перевести пока еще психически здорового ребенка в другую школу, где не помнят, что такое "совок": построились, пасти закрыли, сидим и пишем".
После собрания Богдан поинтересовался:
- Ну как прошло?
- Нормально.
- Что говорили?
- Говорили, что жизнь - это боль! - Поле стало вдруг смешно.
- Почему боль, мама?
- Потому что для несчастных, обездоленных и душевно нищих это так.
Школьные батлы напоминали Полине ее старшую школу. Девочка была в расцвете пубертата: черные губы и ногти, темнее ночи длинная юбка и необъятных размеров свитер, в голове - отношения, секс и выпивка. На уроки забивала, выезжая на прекрасной памяти и хорошем отношении некоторых учителей, которе видели в ней хорошую девочку в нелегком переходном возрасте. Была у Поли учительница украинского языка и литературы Катерина Захаровна. Настоящая украинка - массивные бедра, платье в пол и часто вышиванка, голубокровная непокрашенная седина и надменность к старшеклассникам. Входил этот носитель культуры и нравственности чинно, пафосно, не глядя на "стадо убогих неучей". Она - образованная "шевченками" и "тычинами", глубокая, но не понятая современностью, подростки же - недоразвитое племя душевно больных, которых ни время, ни усилия врачевателей культуры не вытянут на путь истины и добра. Полю относили к племени, но отправляли на школьные и районные олимпиады. Захаровна предлагала это нехотя-ультимативно, с выражением лица особы, которой нужно подписать мировую с печенигами, иначе забьют насмерть.
Во время обычных школьных занятий позволяла швырануть тетрадку с сочинением в лицо ученику и обидеться на его недостойность стоять рядом с носителем этики.
- Катерина Захаровна, почему абзац подчеркнут красным?
- Так никто не пишет.
- Я переделаю, только как нужно?
- У меня нет времени.
К концу одинадцатого класса перед выпускными экзаменами Захаровна подобрела и расцвела. Полина мама, заботясь об аттестате для поступления, договорилась о дополнительных занятиях. На этих уроках уроков не проводили - Захаровна рассказывала о неудавшейся жизни, лесбийских наклонностях дочери и требующем ремня подрастающем поколении, из которого девочку мгновенно вычеркнули оплатой долларами за занятие.
На экзамене Поля получила высший балл и пришла к выводу, что некоторые учителя ненавидят не за отсутствие знаний, а просто так.
- Мама, ты гордишься мной? - порой интересовался Богдан вечером.
- Конечно!
- Ну так я же плохо пишу.
- И что?
- И поведение у меня плохое в школе.
- И что? Я горжусь тобой потому, что ты мой сын. А писать лучше научишься, вести себя тоже.
- Не говори так...
- Почему?
- Меня ругают в школе... Говорят, что нельзя так говорить. Надо сейчас все уметь.
- В следующий раз скажешь, чтобы с комментариями по поводу будущего обращались напрямую ко мне, ок?
- Ок! А что такое дистанционное обучение?
- Где ты это услышал?
- Луиза Семеновна сказала, что таким как я надо учиться дистанционно.
- Это когда дети учаться дома из-за болезни, например.
- Я больной?
- Ты здоровее всех здоровых. Не бери в голову глупости.
Богдан очутился в школе, которая прививала комплекс неполноценности, а не то, что действительно нужно ребенку - умение формулировать мысль, спрашивать непонятное, отстаивать свои интересы, хотеть учиться, верить в себя, учиться на ошибках, не соглашаться с другими и не быть из-за этого опозоренным. Павловна же день не могла прожить без публичного стыжения, ведь если вместо головы "совок", то в нем положено лежать мусору:
- Ты что полурока в туалете просидел? И ручку погрыз? - орет на весь класс учительница.
- А давайте-ка мы выйдем из класса и вы мне все расскажите? - просила Поля, случайно попав на разбор полетов вечером в классе.
- Не слушает на уроке, ручку погрыз! Поведение отвратительное! - учительница вышла и стала в дверном проеме.
- А что не слушал?
- Сегодня читали о Катерине Билокур, так он на голове стоял!
- Я все слышал! - вклинился Богдан. - Она художница, умерла от рака, так и не дорисовав картину!
- Мой славный! - Поля погладила сына по голове, отправив надевать куртку. - Так, а по поведению что?
- Тапки ему выстирайте, а то он на улицу в сменке побежал!
- Хорошо, а с поведением что не так?
Педагог демонстративно схватилась за сердце, махнула на Полину костлявой рукой и ушла к оставшимся на продленке маленьким дебилам.
Второй страж нравственности и образования Луиза Семеновна цеплялась не только к детям, но и к родителям по статусу классного руководителя. Женщина ежедневно писала простыни в родительской группе, порой, по несколько раз:
"Я понимаю, что родителям, чьи детишки себя плохо ведут, очень сейчас неприятно. Но есть положительный момент - мы не собираем общее родительское собрание по вопросу поведения, нет посещения с родительским комитетом квартир для контроля условий, в которых проживает ребенок. Мы просто просим - не стесняйтесь и принимайте действенные меры, чтобы все понимали, что происходит. Хорошего вечера!"