Наконец, епископ Спиридон решил поговорить с отцом, князем Ярославом Всеволодовичем.
— Довольно, княже, сыну горевать. Бездельем горю не поможешь. Одно княгиня, она мать и женщина, ей долго слёзы лить, а Александру в дело пора.
Ярослав Всеволодович кивнул:
— Сам хотел, владыко, просить помочь Александра на путь наставить. Уже с тем и шёл.
— А ты его при себе держи, не давай время на тяжкие раздумья, а то, гляди, уйдёт, как Ефросинья, в монастырь...
С того дня княжич Александр неотлучно находился при отце. Только теперь князь Ярослав старался, чтобы судил и рядил сын, сам стоя на полшага позади него. У молодого князя получалось. И его перестали именовать по привычке княжичем, князь и всё тут! Но гордости, что сам судит на тринадцатом году, не было. Тяжёлые годы заставили их с братом повзрослеть очень рано.
В Новгород примчался гонец из Пскова. Он был забрызган грязью по самые брови, чуть не загнал коня. Князь Ярослав вышел во двор:
— Что? Псков?
Тот только помотал головой, переводя дыхание:
— Изборск рыцари взяли!
Его коня, едва живого — видно, гнал всю дорогу, — водили по двору дружинники князя. С губ бедного животного хлопьями слетала пена, бока круто вздымались. Князь, чуть подумав, поинтересовался:
— Помощи Псков просит?
— Нет... просто прислан сообщить...
— Ну-ну, — пробурчал Ярослав. — Дождутся...
Через несколько дней примчался второй гонец с сообщением, что Изборск отбит псковичами. Сами справились.
Но долго жить спокойно не получилось, совсем скоро немцы напали уже на новгородские пятины.
В Великом городе зазвучал вечевой колокол.
Никоня спешил на вечевую площадь вместе со всеми, он послан от Людина конца. Вокруг слышались тревожные вопросы:
— Что случилось? К чему кличут?
Тут же возникли самые нелепые слухи, мол, немец захватил Псков и движется к Новгороду и даже, что рыцари уже у городских ворот... Подождав, пока площадь заполнится людьми, посадник Степан Твердиславич шагнул вперёд, поднял руку:
— Господин Великий Новгород! Князь говорить будет!
Князь оглядел притихших новгородцев. Никоня, стоявший совсем недалеко от него, вдруг заметил, что волосы Ярослава Всеволодовича посеребрила седина. Он обернулся поделиться новостью с соседом и тут же получил тычок в бок от Василька, чтоб не мешал слушать. И впрямь Никоня едва не пропустил главного. Князь объявил, что орден меченосцев напал уже на Новгородские земли-пятины. Кто-то переспросил:
— Кто?
Ярослав Всеволодович спокойно объяснил:
— Немцы-рыцари зовут себя меченосцами.
— А-а...
Точно название что меняло. Князь говорил о походе, Никоня заметил, как чуть настороженно смотрят его глаза. А ну как снова откажет вольный город? Но вече единодушно решило собрать ополчение. От Пскова пришло согласие присоединиться. Новгородцы смеялись, мол, побоялись псковичи, что князь снова пальчиком погрозит. Но, похоже, сейчас Псков больше боялся уже немцев.
Собрав большое ополчение и дождавшись вызванных из Переяславля своих воинов, князь Ярослав объявил поход. Александру очень хотелось отправиться с ним, но спросить боялся, понимал, что кому-то нужно оставаться в Новгороде, да и на войну идут. Не на прогулку. Отец позвал его к себе.
Александр живо примчался, ожидая слушать наказы о поведении в Новгороде за время похода, но услышал совсем другое.
— Ну, сын, пора и тебе оружие в деле показывать... Не всё белок бить на охоте, бери меч в руки, пойдём бить немцев.
Глаза молодого князя блестели, он только кивнул, горло перехватило от волнения. Первый в жизни боевой поход! Это не сидение под кустом во время бунта. Они с Федей так мечтали, что поведут дружины на врага! Конечно, сначала пойдут в поход сами, как простые воины. И вот он идёт, а Феди нет. Александр решил, что будет биться за двоих!
Заметив возбуждение князя, боярин Фёдор Данилович чуть усмехнулся в усы:
— Ну, держись, немцы! Скоро от вас и следа не останется, наш князь на бой идёт!
Знать бы воспитателю, что довольно скоро именно так и будет!
А пока Александр уходил вместе с отцом в свой первый боевой поход. Перед тем отец и сын пришли за благословением к архиепископу Спиридону.
Владыко был болен, глаза его красны, а нос постоянно хлюпал. Он принял князей в своих покоях, глядел ласково, но строго.
— Благослови, владыко, на бой за Землю Русскую.
— Идите, сыны мои, да поможет вам Бог! Мы будем молиться за вашу победу.