В любом случае, помимо волнения, Максима одолевало и нестерпимое любопытство. Ему хотелось поскорее узнать, в чем состоит суть дела.
Стрельцов вышел к проспекту Карла Маркса. Гостиница, представляющая собой длинное двенадцатиэтажное здание, была уже перед его глазами.
Если бы Стрельцов мог видеть будущее дольше, чем на десять секунд, то узнал бы, что среди желающих нанести утренний визит незнакомцу из гостиницы «Ленинград» Максим был совсем не одинок, и кое-кто его уже опередил…
***
В дверь гостиничного номера 773 громко постучались. Постояльцем данной комнаты был журналист Григорий Марков, высокий худощавый человек в очках, который вчера следил за Стрельцовым и передал ему вечером анонимное послание. После стука в номер Марков посмотрел на часы. Без пятнадцати восемь. Видимо, Максим Стрельцов пришел к нему на встречу чуть раньше…
Марков подошел к двери и осторожно спросил:
– Максим, это вы?
– … Я, – после короткого молчания уверенно ответил мужской голос на той стороне.
Журналист слегка приоткрыл дверь. На пороге стоял высокий и крепкий мужчина лет двадцати восьми. С черными как смоль короткими волосами, слегка прищуренным недружелюбным взглядом и строгим, чуть приплюснутым лицом.
Главная проблема заключалась в том, что Марков не знал, какая именно была внешность у Стрельцова. Максиму сейчас должно быть ровно двадцать лет, но этот хмырь выглядел явно старше. Марков начал подозревать, что здесь что-то не так. А когда разглядел на руке незнакомца кольцо, на котором был изображен крест с лепестками роз посередине, то от нахлынувшего испуга едва не потерял дар речи.
– Ой, извините. Вы, наверное, ошиблись номером… – чуть растерянно произнес Марков и хотел было прикрыть дверь.
– Нет, я по адресу, – сказал молодой мужчина и вдруг резко схватился за ручку двери со своей стороны.
Маркова, который держался сейчас за эту же дверную ручку изнутри номера, резко ударило сильным разрядом тока и отшвырнуло на метр назад.
Черноволосый хмырь тут же заскочил в номер и закрыл за собой дверь, после чего подошел вплотную к лежащему на полу журналисту.
Наэлектризованный незнакомец наклонился, одной рукой прикрыл рот Маркову, а второй прикоснулся к его груди. Новый сильный разряд тока пронзил всё тело беспомощного журналиста. Из его рта, прикрытого ладонью, доносился сдавленный и жуткий вой от нестерпимой боли.
Спустя несколько секунд подобной пытки черноволосый наконец убрал свою наэлектризованную руку с груди Маркова, после чего тот сразу бесчувственно обмяк. Хмырь подхватил тело журналиста за руки, усадил за ближайший стул, а затем связал ему сзади руки медной проволокой.
Проделав эти манипуляции, электро-человек принялся хлестать Маркова по щекам, чтобы привести его обратно в чувство.
Когда журналист в итоге с трудом открыл глаза, черноволосый незнакомец начал говорить с ним спокойным, но угрожающим тоном:
– Ну что, писака? Понравилась шоковая терапия?
Марков закрутил головой, пытаясь вернуться к реальности.
– Сиди тихо, – пригрозил хмырь. – Если попытаешься сейчас кричать и звать на помощь, я пущу по твоим клеткам новый разряд. И вольтаж в этот раз будет намного больше, поверь…
– Кто вы такой? Что вам надо? – онемевшим языком тихо спросил Марков.
– Мне надо, чтобы ты просто ответил на мои вопросы. Итак, вопрос первый: откуда ты узнал про документы из НИИ экспериментальной медицины?
– Что? Я не понимаю, о чем вы?
Хмырь в ответ молча ткнул пальцем Маркова. Журналист сразу испытал короткий и сильный удар током, отчего вскрикнул.
– Думаешь, я шучу? Говори, иначе устрою тебе сейчас казнь на электрическом стуле.
Марков сначала откашлялся, затем гневно посмотрел на своего мучителя и хрипло ответил:
– Да черта с два я тебе что-то скажу. Я догадывался, что весь ваш орден – сборище властолюбивых фанатиков и преступников. А теперь точно в этом убедился. А еще говорите, что стремитесь к созиданию и совершенствованию мира…
– Совершил предательство, а теперь решил поумничать, да?
Черноволосый повернулся и подошел к небольшому столику. После этого он начал медленно выкручивать лампочку с небольшого светильника, стоящего в углу стола.
Марков в это время попытался пошевелить связанными сзади руками. Проволока оказалась тонкой и держалась на кистях не особо туго. Руки у журналиста были худощавые, и сейчас, приложив некоторые усилия, вполне реально можно было освободить хотя бы одну из них. Вот только надо бы как-то отвлечь этого негодяя.