Во второй день Колесов сначала боролся с румыном Царану. Он знал его как свои пять пальцев. Встречался до Токио четырежды: одна ничья, три победы. Но каждый раз это были трудные победы. Царану, разуверившись в успехе, становился все осторожнее и осторожнее. В последний раз на международных соревнованиях в Болгарии Колесову, чтобы победить, пришлось пуститься на довольно рискованный вызов — «отдать» Царану шею. Румын соблазнился, попытался провести прием и… сам оказался на лопатках. Теперь он все время держался настороже. Колесов шел вперед, открывался, искал сближения, предлагал борьбу. Но все было тщетно. Царану ловко балансировал на краю ковра. Двумя руками он ловил руку Колесова и, захватив, подолгу держал ее, не давая вести борьбу. Колесов таскал его за собой по ковру, вытягивал к центру, но стоило ему пойти на прием, как все повторялось сначала. Царану отступал к краю, и если даже попадал на прием, то все равно падал на ковер. Так прошли все десять минут.
Вторым его соперником в этот день был болгарин Тодоров. Тоже старый знакомый, с которым он всегда расправлялся довольно легко. И сейчас Колесов рассчитывал на эффективный выигрышный прием, но Тодоров ушел в защиту. Только в самом конце встречи Анатолию резким нырком удалось сблизиться с противником и провести сталкивание. Тодоров чисто лег на лопатки, но голова его оказалась за ковром. Снова ничья.
Никогда, ни один турнир не складывался для Анатолия Колесова так тяжело. После ничьей с Тодоровым ему предстояло держать экзамен на стойкость. Пять штрафных очков!.. Над ним нависла угроза поражения. Вечером, когда подводили итоги дня, тренеры даже не назвали его среди тех, кто еще сохранил шансы на победу. А один руководитель сказал: «Ну, Колесов уже не выиграет. Смотрите за Рощиным».
Проигрывать всегда трудно. Особенно трудно, когда ты знаешь, что команде по горло нужна твоя победа. И в десять раз труднее проигрывать на олимпийских играх. А он проигрывал. Пять штрафных очков и впереди встреча с Шермайером — неизменным финалистом всех последних мировых чемпионатов, призером Олимпийских игр в Риме. Если даже Колесов победит его, этого будет мало. Нужно победить чисто. Броском на лопатки.
Над Олимпийской деревней сгущались сумерки. Колесов сидел в комнате, не зажигая света, наедине со своими мыслями. В Москве еще только начинался день, а для него он уже злополучно окончился. В Москве ничего не знают и ждут победы: друзья в Центральном спортивном клубе Армии, жена, сын — все, кто знаком с ним. Здесь, в Токио, уже не верят, а там еще ждут…
Наутро он вышел против Шермайера. В нем было столько решимости и злости, что француз испугался. Он знал, что Колесову нужна чистая победа, и понял, что тот действительно не уйдет с ковра без нее.
Колесов устремился навстречу сопернику. Вперед, только вперед! Долговязый Шермайер вяжет руки, пытается обороняться. Но Колесов разрывает захваты. Бросок, другой, третий. Шквал атак обрушился на француза. Его ноги ежесекундно чертят в воздухе дуги. Да, японцы, ценители борьбы, еще не видели подобного натиска, такого неукротимого желания победить. Колесов рассказывал потом:
— Мной овладело неистовство. Я «забросал» француза. Но не мог рассчитать силы. Слишком велико было нервное напряжение. То перекручу, то после броска упаду вместе с Шермайером, то вышвырну его за ковер, то вылечу сам. Я навязал сумасшедший темп.
На пятой минуте Анатолий вдруг почувствовал, что начинает уставать: И тут он понял, что если сейчас не положит на лопатки француза, то потом у него не хватит сил. «Стой, — сказал он себе. — Стой! Спокойнее».
Они неожиданно замерли посреди ковра. Он и Шермайер. Друг против друга.
В этот короткий миг Анатолий обдумал все: «…Я подниму руки и шагну вперед. Рискованный вызов. Но он должен на него клюнуть. Он слишком устал, чтобы остерегаться. Самое простое бросить меня через грудь. В моем распоряжении будут доли секунды. Нужно перехватить бросок и чисто выиграть. Не успею — лягу на лопатки сам».
Подняв руки, Колесов идет навстречу французу.
— Что он делает?! Он сошел с ума! — зрители вскочили с мест.
— Это верный проигрыш!
Шермайер обхватывает его туловище, рвет на себя… Ну! Стальные клещи сжимают руки Шермайера. Какое-то мгновение Колесов следует за усилиями француза. Пора!.. Рывок! Колесов выставляет вперед правую ногу — «зашагивание». Еще один невероятный рывок, и Шермайер уже сам летит через грудь Анатолия на лопатки. Он еще пытается «мостить», но Колесов прижимает его к ковру.
…Пройдет еще немного времени, и о токийском турнире забудут. Минувшие события, полные драматизма, колонками цифр лягут на страницы справочников. И только те, кто прошел через него, прошел во имя олимпийской победы, будут помнить все трудности борьбы. Не забудет и Колесов. И как в изнеможении после свистка судьи он упал на ковер рядом с Шермайером. Лежал и не мог встать. Как в финале выиграл у поляка Дубицкого и сделал ничью со шведом Ньюстремом, потому что тот изо всех сил уклонился от честной борьбы. Как уже в самом конце все зависело от исхода встречи между поляком и шведом.