Ольшанский встал ей на встречу.
— Здравствуйте, дьер Ален, — решила проявить вежливость Валерия.
А зря. Если бы она знала, что произойдёт дальше, то приберегла бы любезность.
Глава 9. Когда передумаешь, обращайся
Глава 9. Когда передумаешь, обращайся
Черты лица Ольшанского заострились, и он вдруг гневно выдал:
— Самозванка!
В первый момент Валерия опешила. О чём он?
— Охотница за миллионами! Хочешь пробраться в наш уважаемый род обманом?!
Ах, вот о чём. Только не хватало, чтобы он сваливал с больной головы на здоровую.
— Да я и знать о вашем роде не хочу! Мне прекрасно жилось в земном мире.
— Не лги! — притопнул он ногой. — Знаю я таких, как ты.
Когда Валерия шла на встречу с Ольшанским, никак не предполагала, что разговор примет такой оборот. Бессовестно выкрали её из родного мира, а теперь она ещё и виновата?! Она смотрела на безупречно ухоженного Ольшанского в его нелепом цилиндре и ощущала накатывающее раздражение. Хоть бы шляпу в помещении снял. Олигарх невоспитанный. Подушечки пальцев начало покалывать.
— Моего желания не спрашивали, когда переместили сюда. Я с удовольствием отправлюсь назад и забуду и о вашем мире, и о вашем роде, как о страшном сне.
— Не верю ни единому слову! — нагло перебил её Ольшанский.
Какой упёртый тугодум! Валерию страшно злили эти необоснованные бессмысленные обвинения. А гнев, как она уже знала, добром не заканчивается. Пальцы ломило всё сильнее и сильнее.
— Не верите? Вот и прекрасно! Тогда отправьте меня назад! — с напором выпалила она.
— Все самозванки так говорят, — сверкнул Ольшанский своими хищными глазами. — Я тебя насквозь вижу!
Держите Валерию семеро. Нет, правда, сейчас что-то будет. Как же там говорил Тоцкий? Представить в руке кусок льда?
— Ишь какая, думала получиться Ольшанского обхитрить?! Знаешь, сколько до тебя пробовали?!
И почему никто не предупредил Валерию, что он ненормальный? Спокойствие, только спокойствие. Огромный-огромный кусок льда. Чёрт! Почему не помогает? Пальцы горят всё сильнее. Если бы перед ней был кто-то помоложе, она бы особо и не старалась себя сдержать. Только почтенный возраст этого сумасшедшего побуждал Валерию вспоминать советы Тоцкого. Она начала массировать костяшки пальцев, как он её учил.
— Думала, не смогу вывести тебя на чистую воду?! — не унимался Ольшанский, — А вот и нет! Не на того напала, мошенница! За всё ответишь!
Рука пришла в движение сама собой. Взмах… и от громкого хлопка заложило уши. Валерия даже зажмурилась. Что она на этот раз взорвала? Осторожно приоткрыла глаза, боясь обнаружить в клочья разлетевшиеся кресла и диванчики. Но мебель, к счастью, осталась целой. Видимо, приёмы Тоцкого хоть немного сработали. Единственной вещью, которая пострадала из-за действий Валерии был дурацкий цилиндр Ольшанского. Это он схлопнулся, издав этот страшный звук. Теперь головной убор больше походил на нелепую фуражку.
Сам Ольшанский почему-то выглядел страшно довольным. Он снял с головы свою блинообразную кепи и покрутил в руках, всё больше расплываясь в улыбке. Точно ненормальный.
— Наша кровь! — крякнул он самодовольно. — Иди сюда, девочка моя, — раскрыл объятия и двинулся на Валерию.
Она начала отступать, судорожно соображая, чем вызвано такое радикальное изменение настроения Ольшанского.
— Вы что, устроили всё это специально?! Нарочно злили меня, чтобы спровоцировать? Хотели, чтобы я сорвалась? Это была проверка?
— Разумеется, девочка моя. Ух, какая ты сообразительная, чертовка! Чувствуется наша порода, — он всё наступал и наступал со своими распростёртыми объятиями.
Валерия пятилась, не забывая атаковать:
— А слов Тоцкого вам было мало? Он же видел метку собственными глазами.
— Верить Тоцкому на слово я не мог. Он заинтересованное лицо.
В чём заинтересованное? Валерия не поняла, но продолжила атаку.
— Вы хоть понимаете, что провоцировать нехорошо? Вы поступили неэтично!
— А когда это Ольшанские поступали этично? — Он с самодовольной улыбкой покрутил в руке свой блинообразный цилиндр. — Тебе не кажется, девочка моя, что ты тоже перешла границы? — слова прозвучали не с укором, а наоборот, словно похвала. — Вся в меня. Узнаю темперамент.