Обхожу стол и встаю напротив нее.
— Четыре года, — со злостью в голосе говорю я, продолжая именно с того места, на котором мы остановились в прошлый раз, когда у нас с директором театра состоялся этот разговор.
Она поднимает на меня глаза, ее короткие каштановые волосы заправлены за уши.
Я продолжаю:
— Почти четыре года создания декораций, пошива костюмов и выполнения любой другой черной работы, о которой вы меня просили, — припоминаю ей. — Я провела здесь больше времени, чем со своей семьей.
— И ты получила роль.
— Медсестры? — Я практически выплевываю это.
— Ты не хотела быть Джульеттой.
— Ромео не захотел бы Джульетту, если бы провел с ней больше одного танца, прежде чем жениться на ней!
Я кричу на учительницу, но я рядом с ней дольше, чем с кем-либо, поэтому знаю, что она позволит выплеснуть все, как мама, которая все еще любит тебя, даже когда ты облажаешься.
Хватаюсь за чертежный стол с обеих сторон и сверлю ее взглядом.
— Меркуцио — самый динамичный персонаж в пьесе. В нем есть возможность для переосмысления, я имею в виду…
И я замолкаю, понимая: нет смысла говорить то, что я говорила раньше. Возможность заново изобрести его стала бы воплощением мечты. Что, черт возьми, мог сделать Каллум Эймс, кроме как хорошо выглядеть в гульфике? И даже это спорно.
Мисс Ламберт сворачивает свои чертежи:
— Администрация не позволит девушке играть мужские роли.
— Почему нет? Они потратили сотни лет, играя женские.
Она смотрит на меня так, будто мне стоит остановиться, а затем направляется к другому рабочему столу.
Я следую за ней.
— Он скептичный, он грубый, он вспыльчивый. Он единственный, у кого есть потенциал для развития.
Учительница смеется себе под нос.
— Скептичный.
Да, скептичный. Я поняла, что это не модно в католической школе, но я думаю, что она поняла тот факт, что если это «в», то я «вне».
— Пожалуйста, — прошу я, и мне ненавистно слышать уязвимость в своем голосе.
— Нет, — отвечает она.
— Я заслужила это.
— Нет.
Я стою там, наблюдая, как мисс Ламберт закрывает ноутбук и собирает свою дорожную кружку и сумки.
Не могу играть медсестру. Меня не волнует, что эта роль небольшая. Не в этом дело.
Но я уверена в своих силах, и я потрачу на это свое время. Я знаю, чего стою.
— Вы вообще спрашивали их? — обвиняю я.
Знает ли администрация вообще о возможности, которую я хотела бы получить?
Она останавливается и смотрит вверх, выпрямляясь. Мягкий взгляд ее глаз говорит мне, что она хочет осчастливить меня, но…
Мисс Ламберт не будет бороться за меня.
— Никаких переосмыслений, — повторяет она. — Никаких переосмысленных костюмов. Никакого Меркуцио.
Она уходит, а я остаюсь там, не застывшая — просто слишком уставшая, чтобы двигаться. Мне бы хотелось, чтобы она говорила правду. Мне бы хотелось, чтобы у администрации действительно не было денег на переделку Ромео и Джульетты, и она действительно ненавидела идею женского Меркуцио.
Но в действительности проблема не в моих идеях. А во мне. Это я ворчала за кулисами всю свою школьную карьеру — платила взносы и показывала им, что, независимо от того, сколько несогласных с пирсингом на моих ушах или сколько раз моя фамилия фигурировала в разделе газеты «Нападение на полицейских»…
Я хочу быть здесь. И я буду здесь каждый день до тех пор, пока она нуждается во мне.
Я обожаю театр. Мне не терпится стать частью этого мира на сцене. Я тратила свое время — шила костюмы, создавала декорации, была ее правой рукой во время прослушиваний и репетиций и буквально являлась осью, вокруг которой вращается все остальное на вечерах выступлений.
Тебе нужно что-то приколоть? Иди сюда.
Забыл слова? Ладно, кого ты играешь? Я знаю весь сценарий.
Дороти куда-то пропала? Я видела, как она целовалась с Железным Дровосеком за кулисами. Пойду и заберу ее.
Я катала тачку на заднем плане «Скрипача на крыше», и у меня почти были настоящие роли дублерши Норт Уинстон, когда она играла мисс Скарлет в «Подсказке», но я отчасти рада, что это так и не получилось. Я хотела быть миссис Уайт.
«Ромео и Джульетта» — мой последний шанс, — был моим последним шансом — чтобы показать, на что я способна, прежде чем меня неизбежно отвергнет театральный факультет Дартмута.
Я слышу, как хлопает тяжелая дверь сцены, последние несколько членов труппы выходят, и единственным звуком во всем театре остается постоянное движение кондиционера в воздуховодах наверху.