Так, спокойно, Кулагина.
Только спокойно!
Вдох-выдох, Антонина.
Глубже и чаще.
Ты по жизни и не в такие передряги встревала, так что… выберешься. И да, убийство водителя – это не выход. Во-первых, уголовник из меня такой себе – повяжут на первом же посту, а во-вторых, увезут, как преступницу к тому самому “неотразимому старшему оперуполномоченному” в отдел, вот тогда точно Белова захлебнется от счастья, что ее пророчество сбылось. Нет. Убийство совсем не выход.
Тогда что?
– Так, – потираю виски, беря свой гнев под контроль. – Слушайте… как вас зовут-то, хоть?
– Гурген.
– Гурген. Замечательно. Гурген, вы денег заработать хотите?
– Конечно, хочу, что за странный вопрос, дорогая.
– Очень, очень дорогая, Гурген! Давайте так, вы сейчас выходите, чините, колдуете, заклинаете, проклинаете, или что там еще можно сделать с машиной, и мы едем дальше. А я-таки даю вам пятьдесят процентов от суммы, несмотря на все сегодняшние проволочки.
– А…
– Другие пятьдесят процентов – вычет за моральный ущерб.
– Воровство средь бела дня! Восемьдесят.
– Семьдесят и точка. Либо так, либо ни копейки, а я забираю чемодан и дальше продолжаю свой путь пешком.
– Тридцать километров?!
– Это все будет быстрее, чем мы уже потратили на дорогу из аэропорта.
Глаза водителя восхищенно округлились, и он чуть ли не с благоговейным трепетом выдал:
– Страшно решительная женщина!
– Так что? По рукам?
– Сейчас все будет, мадам!
Уж не знаю, будет или нет, но подорвался Гурген с места резво, будто его в филейную часть ужалили. Сразу и в багажнике завозился, и под капотом зашелестел.
Я вздохнула, откидывая голову и растирая лицо ладонями. Устала, как собака! Это просто какой-то бесконечный день. Ужасный, невыносимый, длинный день! Он сегодня вообще закончится?
Судя по всему, нет. Не успела я расслабиться, как в окно с моей стороны раздался стук. Открываю глаза…
– Ну, что еще, Гурген?
– Там это… посветить надо. Фонарик, – демонстрируют мне, щелкая кнопкой, – сел. Совсем. Безобразник!
– Да что ж за… – проглотив трехэтажный мат, бросив взгляд на унылые, оставшиеся пять процентов заряда телефона. Выбор не велик. Пришлось включить на нем фонарик и выползти из теплого салона в промозглый серый вечер.
– Где?
– Да вот сюда. Вот-вот, прямо сюда, да…
Зависли мы дружно под крышкой капота.
И смешно и грустно, это не поездка, а сюр какой-то!
Пока Гурген пытался что-то там, где-то там подкрутить, подтянуть и, как говорится “подшаманить”, я тем временем: вздыхала, закатывала глаза и понимала, что с каждым пропавшим процентом заряда пропадает и моя надежда избавиться от Гургена в случае, если такси все-таки не заведется. Тогда точно топать мне тридцать километров на своих двоих.
Ужасная перспектива! Как представила…
Я уже готовы была выйти на дорогу “голосовать”, но, на мое счастье, послышался шелест колес по обочине. За нашими спинами притормозила машина. Разглядеть не удалось, какая, потому что именно в этот момент Гурген скомандовал:
– Еще чуть ниже!
И пришлось подчиниться, почти развалившись на моторе. Но когда я услышала хлопок двери, а потом тяжелую поступь, явно мужскую, чуть не вскрикнула в голос от радости. Уже забила и на фонарик, и на пиликнувший, умерший телефон, крутанулась, да неловко. Блин!
В то мгновение, когда моя голова долбанулась о крышку капота, я взвизгнула, поморщилась и услышала:
– Может, могу чем-то пом…
Голос прошиб узнаванием от макушки до пят, и, поднимая взгляд…
– ТЫ?! – выдали мы синхронно с моим предполагаемым “спасителем”.
И да. Я взвыла. Только не от радости, а от крайней степени отчаяния.
– Да быть того не может! Волков?!
Прямой взгляд глаза в глаза и гребаные мурашки по рукам. Много мурашек! Лихорадочно, истерично, беспорядочно шарахающихся друг от друга! В глазах черные мушки от удара, а в мозгу орущие во весь голос тараканы – да твою же, Тони, мать!
Прямо рассадник насекомых какой-то…
Беглый взгляд по фигуре Вика, и я морщу нос. Нет, вот я не видела его десять лет, мог бы ради приличия хотя бы облысеть и нарастить пивной живот, а не вот это вот все неотразимо-брутальное великолепие.
Бесит…
“Десять лет назад…
– Куда едем, красивая?
– В аэропорт. И если можно, то побыстрее, – бросаю водителю такси, показывая тем самым, что вести беседы не намерена.
На мое счастье, таксист оказывается на редкость понятливым и без лишних слов давит по газам.