Шель был назначен гласником Лирмы, а его жена оказалась целительницей, очень талантливой, хотя и ужасно острой на язык. Поначалу к ней ходили только самые толстокожие посельчане или те, у кого был слишком уж трудный случай, но очень быстро стало понятно, что она помогает, всем и всегда помогает, даже в таких случаях, когда городские лекари оказывались бессильны.
Они быстро стали считаться в Лирме своими – худощавый невозмутимый Шель, его неугомонная жена-целительница и сын Тахар, копия отца, унаследовавший от матери только светлые волосы. Целительских способностей у Тахара не было, что его весьма расстраивало, зато отцовский талант передался в полной мере, вместе с отцовским же характером – донельзя упертым и въедливым, но исключительно мирным.
Через год жители поселка, кажется, вообще забыли, что эти трое жили здесь не всегда.
Никто и представить не мог, что однажды утром, много лет спустя, Тахар выйдет из комнаты и не найдет в доме ни отца, ни матери. Трапезная будет точно в том же виде, в котором он оставил ее вчера, когда родители пили вино и хохотали над какими-то листками вестей. Утром все останется так же: закрытое окно, груды пергамента, две кружки с недопитым вином. Но ни Шеля, ни его жены больше никто никогда не увидит, никто даже представить не возьмется, что могло с ними случиться, и только один из школьных магистров, старик с крючковатым носом, горько проворчит: «Я ж упреждал их от новых перемещений», но магистра никто не услышит в общем гаме.
Тахар никогда не говорил о том, что чувствует, продолжая жить один в этом доме. Наверное, пустота угнетала его, как бы он ни делал вид, что ничего такого не ощущает. Переехать из родительского дома, как не раз предлагал ему Орим, Тахар отказывался наотрез, но друзей у себя принимал всегда охотно, да и сам всегда рад был прийти в гости.
Друзья не говорили этого вслух и едва ли думали так осознанно, но именно Тахара они считали самым старшим, хотя все были одногодками. Все четверо так или иначе потеряли родителей, но только потеря Тахара, пережитая в сознательном возрасте, сделала его взрослее, серьезнее, сильнее, чем прежде.
Сегодня в доме мага пахло васильками.
Алера лежала на животе, болтая ногами и выдергивая волоски из многострадальной шкуры. Интересно, думала она, поймет ли дед, что Анаэн имеет на него виды? И что предпримет в связи с этим? Может, деду не нравятся эльфийки, кто ж его знает!
Тахар вытащил из котомки давешнюю книгу, взглядом спросил у Алеры разрешения, но та в его сторону не смотрела. Магу хотелось как-нибудь в спокойной обстановке, не спеша изучить «Сберегателей» до корки – книга зацепила. Пока они читали про всяких там ночниц и гениев, она и правда выглядела сборником сказок, как и говорил Элай, но водники ведь действительно существуют, и рисунок на странице был очень похожим. Тогда что выходит, и в Мирах призорцы водятся?
Рань ловко выхватил у Тахара книгу и уселся прямо на пол, опершись спиной на плетеное кресло. Открыл «Сберегателей», пролистал несколько страниц, выискивая, на чем в Мире закончили чтение. Уткнулся в разворот, чуть ли не касаясь носом листов, принялся сосредоточенно шевелить губами.
Тахар махнул рукой, не стал отбирать книгу обратно: успеет еще начитаться, когда друзья разбредутся по домам.
– Сдалась тебе эта книжка, – протянул Элай. Развалившись в другом кресле, эльф обстругивал маленьким ножиком толстенькую вишневую ветку, вытащенную из дровницы у камина. – Сказки же, что ты вцепился в них, как дитя малое?
– Ничего не сказки, – набычился Рань. – Ты что, водника никогда не видел? Тут вот и про хлевников есть, и про демонов еще.
Элай покрутил ножичком у виска.
– Ах, да, – «вспомнил» Рань. – Ты ж в демонов не веришь. Интересно, а они верят в тебя?
Элай скривил губы, не ответил.
Тахар с тоской потянул носом. Васильковый запах был силен, тем более – по такой жаре; если бы Сарта днем не открыла в доме окна настежь – теперь внутри была бы натуральная парилка и совершенно невыносимая вонь. Потому как орчиха, к гадалке не ходи, грохнула склянку с вытяжкой.
Вот что ты с ней делать будешь?
– Может, эти знания нам когда-нибудь жизнь спасут, – бубнил Рань. – Если мы будем знать, какие бывают демоны, чего кому надобно, от кого какой подлянки ждать…