Я наклоняюсь вперед, сильнее поворачиваясь к ней лицом.
— Диана, — мой голос звучит мягко, когда я пытаюсь заставить ее взглянуть на меня. — Могу я задать тебе несколько вопросов?
— О чем?
Я бросаю взгляд на Джейми, но возвращаюсь к ней.
— Как ты здесь?
— Мне… хорошо. Настолько хорошо, насколько может быть, учитывая обстоятельства.
— А как тебе Джейми? Он хорошо к тебе относится?
Ничего. Я не могу понять, что происходит, пока она смотрит на гребаный пол.
— Он помогает мне.
Я сжимаю челюсти.
— Это не то, о чем я спрашиваю. Он хорошо к тебе относится? — я слышу, как мой голос становится все ниже, а Господин во мне пытается вынырнуть из глубин ада. Он требует схватить Диану за волосы на затылке и вынудить бороться со мной. Приказывает целовать и посасывать ее губы до тех пор, пока она не ответит.
— Он относится ко мне очень хорошо. Помогает мне пройти переаттестацию для патронажа и найти квартиру.
Это не значит, что он не насилует ее или всерьез не избивает за закрытыми дверями. Черт побери! Почему она не смотрит на меня?
— Рабыня, — я поджимаю губы, и ее взгляд встречается с моим. Гнев. Боль. Еще больше гнева. Мое дыхание перехватывает, когда я выдавливаю свои извинения. — Мне жаль. Я не хотел это говорить. Послушай, то, что ты больше не моя рабыня, не означает, что ты не можешь довериться мне. Если что — то не так или ты несчастна… — я замолкаю. Несу полную ху*ню. Будто собираюсь дать слово, которое не смогу сдержать.
Ее голова дрожит.
— И что тогда? Что ты можешь сделать с этим, Севастьян?
Тишина. Я не произношу ни слова и даже не могу из себя ничего выдавить.
— Я в порядке. Тебе не о чем беспокоиться.
Джейми сильнее прижимает ее к себе.
— Есть ли что — нибудь еще, что ты хотел бы узнать, прежде чем я отправлю ее обратно?
Я отрицательно качаю головой.
— Ты ответишь на все вопросы, которые я хочу задать. Она может идти.
— Закончили, рабыня, — его руки помогают ей подняться, и она снова исчезает в кухне. Разъяренный, я обращаю свое внимание к нему.
— Она не должна больше быть расстроенной. Скажи мне. Ты трахаешь Диану или нет?
Джейми допивает свой стакан виски.
— Пока нет, но если ты ее не хочешь, то я по — прежнему хочу.
Рычание угрожает вырваться из моего горла, когда я отрицательно качаю головой.
— Ты ее не получишь. Не таким образом.
— Даже если она захочет, да?
Диана вытаскивает тарелки, когда я смотрю на нее.
— Она это сказала?
— Пока нет, но я легко могу претворить свои намерения в жизнь. Я знаю, что ты, предположительно, любишь ее, но не вижу для вас другого выхода. Ты упомянул какой — то план. Возможно, мы могли бы поговорить об этом. Если ты не готов или передумал, то я буду безумно счастлив освободить от нее твои руки и позволить тебе двигаться дальше с будущими рабами.
Закрываю глаза, а в это время жадность и самоотверженность сражаются друг с другом. Они воюют, подкидывая моменты сомнений и коротких размышлений. Жадность побеждает.
— Нет. Я не позволю тебе заполучить ее. Никогда. Позже мы поговорим об этом.
Вижу, как светятся его глаза, но не понимаю почему. Может потому, что я сказал ему "нет" или из — за того, что мы обсуждаем. Ненавижу то, что он кажется другим. Что — то не так.
Джейми отталкивается от кресла, направляясь обратно к графину через всю комнату. Делаю большой глоток, наблюдая за ним. Это так не похоже на него, двигаться по наклонной точно зная, что я не одобряю его действия. Он заходит слишком далеко в желании обладать своей собственной рабыней и это после того, как я угрожал его гребаной жизни… о чем, черт возьми, он думает?
— Почти готово, Господин.
Оба: Джейми и я поворачиваемся к ней. Диана ставит на стол корзинку, в которой лежат кусочки хлеба. Это выглядит и пахнет замечательно, идеально сочетаясь со спагетти, которые она приготовила. Бл*дь, почему я никогда не позволял ей готовить для меня? Я даже не спросил, нравится ли ей это и хочет ли она. Кажется, что она наслаждалась процессом, особенно если учесть, что последние несколько часов она провела у плиты словно рабыня. Есть что — то еще, чего я о ней не знаю?
— Диана, какое у тебя любимое блюдо?
Она замирает, рассматривая деревянную ложку. Девушка опускает ее к бедру и начинает обдумывать ответ, а я смотрю на ее обнаженные ноги. От вида синяков мои глаза округляются. Я был настолько занят, рассматривая ее лицо, что даже не заметил их, когда она сидела у Джейми на коленях. И хотя я много раз оставлял на ней метки, когда она была моей, сама мысль — видеть "работу", к которой приложил руку другой мужчина, тем более, что она выглядит как моя, посылает по мне волну смятения снова и снова. Я должен остановить это.