Но, благо, никто не мог увидеть Стасика с столь ответственный момент и попытаться успокоить его, поэтому он продолжал в том же духе.
Девушка вырисовывалась посредине листа. Прохладная фиолетовая тень от ивы падала на её лицо, благодаря чему особенно выделялся яркий влажный отблеск в орехово-зелёных глазах. Необычного оттенка рыже-каштановые волосы сильно вились, едва касаясь плеч девушки и, лёгкие и шёлковые, играли с ветром, а солнце бросало на них свой золотой отблеск. Платье у неё было светло-персикового цвета, и тем темнее казалась чуть загорелая кожа на открытых плечах, усыпанных веснушками. Платье с мелкими складками чем-то напоминает ночную рубашку, в которой обычно спят. Как у Венди из «Питера Пена» – она тоже путешествовала в Небыляндию, будучи при этом в ночной рубашке. Мысль о том, что под ночную рубашку обычно ничего не надевают, заставила Стасика остановиться и очень глупо улыбнуться, глядя на свою девушку с картины. Он несколько секунд смотрел на неё, потом хлопнул себя ладонью по лбу и продолжил работать.
Вокруг девушки вились птицы неизвестной породы – Стасик их сам только что выдумал. Они были похожи на маленькие летающие шарики пуха, будучи при этом лазурно-синими, с лимонно-жёлтой грудкой. Они красиво перекликались друг с другом, летали в воздухе, мелко размахивая тоненькими крылышками, и садились Стасику и девушке на плечи и на руки. Девушка ещё не могла ничего с этим поделать – её руки и ноги были не доработаны, но Стасик уже усердно исправлял это. Мягкие ладони девушки уже скоро держали гость золотистых зёрнышек – ими она кормила птиц, – а босые стопы утонули в изумрудной траве. Стасик остановился на секунду. Подумал немножко – и поставил на левой ладони девушки небольшую чёрную точку, которая обозначала родинку. Он не знал, зачем – просто ему захотелось.
Дело оставалось за деталями. Он ещё раз окинул взглядом картину: птички вились, трава шуршала, вода журчала – всё прекрасно, но девушка…
Стас понял, что никого лучше он в своей жизни не видел. Нет, она была далеко не Мисс Мира, и даже не похожа на неё. Но это было доброе и приятное создание.
Доброе?
Стасик вдруг представил, какая она, должно быть, заботливая и умная… Ему захотелось поговорить с ней. Он работал и разговаривал с картиной, как если бы это был живой человек. Впрочем, для Стаса картина была на тот момент живее всего реального мира… Он говорил и представлял, как она ему отвечает, представил голос. Представил, как меняется её лицо, как смотрят на него умные орехово-зелёные глаза. Как её зовут? У неё должно быть красивое имя… Что-то звучное, но в то же время приятное.… Там, скорее всего, есть буква «А». Да. Определённо, «А» в начале.… Но что это за имя, Стас никак не мог сообразить точно.
Картина была закончена, когда уже было далеко заполночь. Стасик сел на кровать напротив работы, не в силах отвести от неё взгляда. Он очень устал, так устал, что не мог больше пошевелиться. Он проработал почти сутки. Глаза болели так, будто в них бросили целую горсть песка, голова кружилась, шея ныла. Руки по локоть, грудь, джинсы, лицо – всё было вымазано краской, краска же была и на полу вокруг мольберта, и на мольберте, и на стуле.
Но нельзя было не заметить, как сильно Стасик светился в тот момент. Он был доволен. Он был счастлив. У него получилось! Он сделал!
Тут Стасик громко зевнул и вспомнил, что надо бы иногда спать. Да, определённо, люди часто так поступают – они спят…
Рассеянным движением он расстелил кровать. Едва хватило сил, чтобы выключить свет. Стас даже не стал снимать с себя одежду – так и рухнул в джинсах и майке, только очки снял. Засыпая, он всё ещё смотрел на белеющую в темноте картину.
Он спал тем сном, который называют ещё «сладкий сон». Этим сном можно спать хоть несколько дней, а всё равно проснёшься – и снова захочется спать. Он примечателен тем, что он крепкий, и ты не видишь ничего, пока спишь таким сном. И если бы под окном у Стасика пробежало стадо разъярённых бегемотов, если бы там выстрелили из пушки или если бы там вдруг начался концерт десяти рок-групп сразу – он бы всё равно не проснулся. Так спят счастливые люди.
Когда Стас приоткрыл всё же глаза, в комнате было уже светло от дневного света, проникавшего сквозь шторы. Значит, было уже около полудня. Очень лень вставать, но не лежать же так весь выходной, в самом же деле. Стасик пошарил рукой по тумбочке, разыскивая очки, надел их, сел, открыл глаза окончательно, и…
Вот уж чего он действительно не ожидал, так это вот этого.
Посреди комнаты стояла, улыбаясь ему, незнакомая девушка.