Стоило Лехе представить, как он спасает Светлану Викторовну от собаки Баскервилей, как прилив благородства сменился у него приступом скромности.
— Никакой я не благородный, — смиренно сказал он.
— Молодец! По-настоящему благородный человек сам себя хвалить не станет, — похлопал его по плечу Женька.
Быть благородным Лехе было бы намного легче, если бы не собака, и он ухватился за соломинку:
— А где мы баскервиля возьмем? Это небось порода редкая.
— Порода тут ни при чем. Собаку мы возьмем самую обыкновенную, намажем ее светящимся составом, и готово!
При этих словах Леха воспрянул духом:
— Так бы сразу и сказал, что обыкновенную, а то я уж испугался… что породу такую не найдем. А так Лайка подойдет.
Лайка была любимица двора. Она так приветливо вертела хвостом-бубликом, что ее даже Леха не боялся. С такой собакой одно удовольствие совершать благородные поступки, но оказалось, Леха радовался преждевременно.
— Ты что? — воскликнул Женька. — Думаешь, Светлана дурнее тебя и Лайку не узнает?
— Но ведь мы ее светящимся составом намажем. Другой-то у нас все равно нету, — развел руками Леха.
— Это у тебя нету, а у меня есть, — заявил Женька.
— Собака?
— Идея. Собаку мы попросим у тети Вали с четвертого этажа.
Леха с ужасом вспомнил огромного поджарого дога, по прозвищу Граф, и с надеждой в голосе сказал:
— Она его, наверное, не даст.
— Не беспокойся. Я все устрою. Она еще рада будет, если мы его выгуливать возьмемся.
— А вдруг он не разберется, что к чему, и бросится на меня? — забеспокоился Леха.
— Мы его к тебе приручим, — успокоил друга Женька.
Через два дня Женька с видом победителя вышел из дома, ведя на поводке Графа. Оказалось, что приручить Графа к Лехе гораздо легче, чем приручить Леху к псу. Вблизи Граф казался еще страшнее, чем издалека. Но мало-помалу Леха освоился.
— А где мы светящуюся смесь возьмем? — осведомился он.
— Вот! — победоносно сказал Женька, доставая из-за пазухи пакет.
— Чой-то? Рыба? — Леха недоуменно уставился на обезглавленного минтая.
— Сам ты — рыба. Это продукт, где больше всего фосфора, соображаешь? Проведем научный эксперимент. Дадим рыбу Графу и посмотрим, будет у него пасть светиться или нет.
Леха скептически усмехнулся:
— Я и без твоего эксперимента знаю, что не будет! Я часто рыбу ем и еще ни разу не светился.
— Мало ли что ты не светился! Ты что, сырую рыбу ешь, сырую, да? — вскипел Женька.
— Ну жареную.
— То-то и оно, что жареную. А где ты слышал, чтобы жареная рыба светилась?
Такого Леха не слышал, и эксперимент начался. Женька протянул Графу рыбу, тот понюхал, фыркнул и отвернулся.
— Наверное, не голодный, — предположил Леха.
— Давай проверим. У вас колбаса есть?
— Есть.
— Тащи! — приказал Женька.
Леха принес кусок колбасы. Оказалось, что Граф не такой уж сытый. Он мгновенно слизнул колбасу, однако от рыбы наотрез отказался. Женька и приказывал, и угрожал, и уговаривал — все без толку.
— А может, попробовать его колбасой заманить, а потом незаметно рыбу подсунуть? — предложил Женька.
Леха еще пару раз сбегал за колбасой, после чего Женька решительно заявил:
— Так дело не пойдет. Пока ты бегаешь туда-сюда, мы только время зря теряем. Лучше сразу всю колбасу неси, мы ее тут порежем.
— А что я маме скажу?
— Не бойся: не съест же он ее целиком. Что останется, домой унесешь. Мама даже не заметит.
Как только Леха перестал делать пробежки домой и стал кромсать колбасу прямо на месте, дело пошло быстрее. Колбаса, в отличие от рыбы, убывала с потрясающей быстротой. Как раз, когда Женька готов был сунуть рыбу в пасть Графу, случилось непредвиденное: колбаса кончилась.
— Эх, жалко! — с досадой сказал Женька.
— Еще как! — мрачно подтвердил Леха, думая о том, как он будет оправдываться перед мамой.
— А чего у вас еще вкусного есть? — спросил Женька.
— Пастила, — сказал Леха и поспешно добавил: — Но собаки пастилу не едят.
— Ты что! Пастилу едят все, — заверил его Женька и оказался прав.
Пастилу действительно ели все, и поэтому она кончилась гораздо быстрее колбасы.
Покончив с пастилой, ребята увидели, что рыба исчезла, зато неподалеку сидел здоровенный рыжий котина, который оказался не таким привередой, как Граф, и с удовольствием поедал продукт эксперимента.
— Ах ты, ворюга! — крикнул Женька.