Есть ли на свете Передонов или нет, но Сологуб есть, и он нужен нам со всеми ненормальносями своими.
Есть ли на свете точь-в-точь такие писатели, какими рисует их К.Чуковский или нет, но К.Чуковский есть, и нельзя паспортистским указанием на «невзрослость» отмахнуться от этого яркого явления современности!
3
Ах, если уж на то пошло, то совсем не в невзрослости, а именно в чрезмерной погоне за взрослостью крупный грех К.Чуковского. Так усиленно, так старательно гримируется (под Арс. Введенского, что ли?) в последнее время этот талантливый молодой писатель. Современность? Нет, его не интересует современность. Ему бы Некрасова изучать, ему бы к запискам Головачевой-Панаевой новое примечание сделать, ему бы к архивам добраться…
Но ведь Арс. Введенским можно сделаться, а К.Чуковским надо родиться. Везде и всюду много работников, мало талантов. Но этого своего индивидуального, пусть парадоксального, иногда озорного, но всегда яркого таланта не ценит и не уважает К.Чуковский.
Ему бы солидности, ему бы прочную «вестнико-европейскую» какую-то позицию отыскать. И так старательно старается отгородиться от былого легкомыслия, так усердно смягчает былые резкости в новых изданиях своих книг, так настойчиво старается «исправиться» К.Чуковский.
Это не исключение. Он, — увы! — не одинок в этом ненужном и, боюсь, трусливом стремлении к «маститости». Вот и талантливейший Саша Черный настойчиво старается переделать себя в Александра Гликберга, вот и порывистый Сергей Городецкий всеми силами пробирается в maitr-ы.
Ох уж эта маститость! Пусть мечтают о ней те, у кого нет за душой ничего, кроме солидности и благонамеренности. Жалко ведь, когда чистокровная арабская лошадь запряжена в повозку.
Уважающий себя талант знает иные пути. Парадокс, необычность, яркая индивидуальность, невзрослость — все это плюсы, а не минусы, если это свое собственное, а не наигранное.
Стройность хора получается вовсе не от того, что все поют одну и ту же партию. Ничего хорошего не получится, если тенор будет стараться петь солидную басовую партию. Пусть каждый поет по-своему и свое, тогда и только тогда будет полнозвучен и строен хор.
Дорог и ценен каждый человек (каждый писатель в особенности), вовсе не тем, что у него есть общего с другими одинакового и повторяющегося. Дороги и ценны именно индивидуальные, неповторимые особенности.
Нет и не может быть стерилизованной правды, лишенной индивидуальности писательской. Да и если бы и была — грош цена такой стерилизованной правде кастратов!
4
Невзрослость, — уверяет Антон Крайний, — порок не только К.Чуковского. Есть у нас целое полупоколение невзрослое.
Очень это важное и серьезное указание. Существует ли и вправду поколение, зараженное этим пороком? Так ли это и в самом деле страшно? Что такое невзрослость эта?
Когда Максим Горький был «невзрослым» и писал чудесные вещи первого периода своей деятельности и чаровал нас, — было ли это лучше или хуже того, когда он стал «взрослым» и стал писать нынешние поучительные произведения?
Когда Бальмонт был «невзрослым», он был певучим и обаятельным. Но вот он «взрослый». Он изучает нравы мексиканцев и быт маорийцев, и выпускает очень солидные, но, увы, никому не нужные «Зовы древности»… Лучше это или хуже?
Почему же так страшен по Антону Крайнему этот призрак невзрослости?
Антон Крайний и Зинаида Гиппиус — это ведь вовсе не тайна — одно и то же лицо.
Но вот Антон Крайний умеет быть «невзрослым», парадоксальным, неожиданным, иногда озорным, и он талантлив. Его интересно читать, его статьи, при всей парадоксальности своей, будят и шевелят мысль.
Зинаида Гиппиус, напротив того, очень взрослая писательница, когда она пишет прозой, а не стихами. Но отчего так утомительно и вяло проявляется эта никчемная взрослость?
Ах, Боже мой! Поэзия, и дерзание, и творчество — они всегда ребячливы! В этом их красота и обаяние, в этом их сила и мощь. Дай Бог побольше такой вот творческой невзрослости нашему времени.
«Взрослые» и «маститые», это они построили нынешнюю такую бездарную и унылую, такую тесную и нелепую жизнь.
Пусть несравненно ярче, талантливее и лучше построит новую жизнь «невзрослое» поколение.
24 мая 1914