Изначально Бен мысленно поделил учеников на три группы – «зачинщики», «зрители» и «галёрка». К «зачинщикам» принадлежали братья Хадчинсоны и еще человек пять отпетых хулиганов, задававших тон среди одноклассников. «Зрители» были самым крупным сегментом в этой структуре, эти ребятишки представляли собой инертную массу, толпу, готовую поддержать любого, кто даст им возможность развлечься, а «на галёрке» оказались тихони, зубрилы и прочие аутсайдеры, вроде Тимати Лотнера, с которым Бен познакомился еще после своего первого визита к директору. Лотнера он взял под свое крыло, впрочем, никак не демонстрируя это публично, ибо парнишке пришлось бы совсем туго в роли любимчика нового учителя. Тот оказался весьма полезен, предоставив Бену подробную информацию о каждом из учеников, в том числе и ту, которую не найдешь в личном деле. Также из малыша Тима получился неплохой шпион – он узнавал о планах «зачинщиков» и заблаговременно предупреждал Лайнуса, позволяя ему постоянно быть на шаг впереди. Война началась потихоньку, исподволь – Бен никогда не лез за словом в карман и умел поставить кого угодно в неловкое положение, и, оказавшись несколько раз объектами дружного хохота со стороны «зрителей» и «галёрки», братья Хадчинсоны начали мстить. Месть их не отличалась изощренностью и изобретательностью по причине примитивности интеллекта – подложенные на учительский стул кнопки и «пукалки», попытка написать краской неприличное слово на заднем стекле лайнусовского старенького внедорожника, прерванная своевременным появлением школьного сторожа, гогот на уроках, после коего, впрочем, источники шума тут же без церемоний выпроваживались за дверь. Военные действия протекали с явным перевесом в пользу Бена, и вот уже «зрители», коих он регулярно обеспечивал достойным внимания зрелищем за счет проколов противника, глядели на него с явным уважением, а «галёрка» воспряла духом, что не могло не отразиться на средних показателях по успеваемости.
На сей раз, Глен Хадчинсон маячит прямо в дверях класса, опершись плечом о косяк и засунув руки в карманы. Оба брата это уменьшенные копии их папаши – широколицые, скуластые и рыжеволосые, с физиономиями, сплошь усеянными веснушками. Глену исполнилось четырнадцать в прошлом месяце, но из-за патологической неуспеваемости в старшую группу его не перевели; его брат был двумя годами моложе. Приближаясь, Бен размышляет о том, что от парня так и веет самодовольством, и даже если бы Лотнер не предупредил его об очередном готовящемся «теракте», можно было об оном легко догадаться.
- Доброе утро, мистер Лайнус!
Вместо ответа, Бен внезапно хватает Хадчинсона за плечо и насильно вталкивает внутрь. Обалдело приоткрыв рот и взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, тот влетает в класс, попутно задев ногой невидимую глазом проволоку, и мгновенно оказывается с головы до ног заляпанным неаппетитного вида и запаха субстанцией, выплеснувшейся откуда-то сверху. Далее следует немая сцена с участием всего класса; в гробовой тишине, рядом с испачканным левым ботинком Глена приземляется, сорвавшись с крепления, грязный пластиковый таз, с глухим стуком ударившись о пол.
Переждав, когда затихнет последовавший далее громовой хохот и улюлюканье, Бен сокрушенно качает головой.
- Надо быть осторожнее, Хадчинсон. С такой координацией у тебя нет шансов попасть в футбольную команду, тренер Бизли выбирает самых лучших.
Глен пару секунд молча хватает воздух ртом, потеряв дар речи от ярости и унижения, а потом срывается с места и выбегает из класса, едва не сбив с ног двоих опоздавших. Пока проветривается классная комната, а срочно вызванный школьный уборщик оттирает пятна на полу, Бен с любопытством рассматривает устройство приготовленной ему ловушки, а часть учеников почтительно топчутся у него за спиной.
- Что ж, - резюмирует он, - миссис Бертрам говорила, что Глен безнадежен, однако у него внезапно открылся инженерный талант, это весьма радует.
Урок начинается с опозданием, а царящая в классе атмосфера нездорового возбуждения не способствует сосредоточенности, но Лайнус, кажется, не обращает на это ни малейшего внимания.
- Итак, - произносит он, выводя мелом на доске аккуратные ряды чисел, - я напишу даты, имеющие отношение к периоду Реконструкции Юга. Кто расскажет мне о событиях, которые соответствуют этим датам, тот будет освобожден от завтрашнего теста, автоматически получив высший балл.
Бен не может не испытывать морального удовлетворения после происшествия, воздвигнувшего его на довольно высокий пьедестал крутизны в глазах подростков, однако бумажный шарик, что просвистел рядом с его ухом и звонко щелкнул о доску - это явное свидетельство того, что война еще не выиграна.
У Марка Хадчинсона малиновые уши и написанная на лице крупными буквами жажда мести за позор брата; он дерзко сверлит ненавистного учителя взглядом, почти не пряча коротенькую пластиковую трубку, сделанную из шариковой ручки. Бен глядит на него пару секунд, чуть склонив голову набок. От его действий сейчас зависит многое, он может потерять отвоеванные позиции так же легко, как и занял. Самым логичным было бы выдворить нарушителя с урока, а то и отвести к директору, но такие меры братьев уже давно не пугают. Поэтому он решает рискнуть и поставить на карту все.
- Да, Марк, мне тоже надоела эта бестия.
Тон его мягок, а фраза заставляет младшего Хадчинсона замереть в недоумении, приоткрыв рот. Впрочем, как и всех прочих учеников.
- Я про это назойливое насекомое, - развернувшись к доске, Бен указывает пальцем на здоровенную жирную муху, блаженно прилепившуюся к закрепленной над доской продолговатой лампе, - Было бы неплохо от нее избавиться, но тут нужна настоящая меткость. Может, попробуешь еще разок?
В классе стоит гробовая тишина; Марк недоверчиво пялится на Бена несколько секунд, потом пренебрежительно дергает уголком рта и вызывающе хмыкает.
- Да раз плюнуть!
Отрывает уголок от тетради, тщательно пережевывает снаряд, прикладывает трубку к губам. Класс замер, проснулись даже самые ленивые и равнодушные, еще бы – такого доселе никто не видывал. В царящей тишине щелчок бумажного шарика, ударившегося о лампу почти на полметра левее цели, звучит как выстрел. Муха лениво шевелит крыльями и переползает чуть в сторону; по классу проносится сдержанное «у-у-у-у…» и возбужденный шепот. Незадачливый стрелок стискивает в кулаке свое оружие, рискуя сломать, теперь уже все его лицо полыхает румянцем, но не гнева, а стыда.
- Может, дашь мне попробовать? – ласково произносит Бен, протянув руку.
Младший Хадчинсон безропотно позволяет отобрать у него трубку и вместе со всеми глядит, как Бен основательно готовит свой выстрел. Это огромный риск, да и директор по головке не погладит за такие игры, но кто не рискует, тот не пьет настоящий шотландский односолодовый виски десятилетней выдержки, который Вествуд обещала ему в качестве ставки в их пари, что Бен до конца осени наведет порядок в средней группе. Бен целится так тщательно, словно от этого зависит его жизнь. По крайней мере, в помещении не надо делать скидку на ветер. А когда трупик мухи соскальзывает с лампы и падает на пол под восторженные вопли класса, он позволяет себе лишь тень торжествующей улыбки.
Остаток дня проходит без происшествий; уже перед уходом домой Бен узнает, что Бизли после тренировки младшей группы полез поправить покосившееся баскетбольное кольцо, упал с лестницы и сломал ногу. Прискорбное происшествие, ставящее под угрозу участие школьной футбольной команды в региональных соревнованиях, но к самому Лайнусу непосредственного отношения не имеющее. По мнению Бена, по крайней мере. Он и не подозревает, что травма тренера уже запустила целую цепочку событий, и он окажется в самом их эпицентре.
Бен слегка улыбается, пока идет к машине, прокручивает в голове происшествия этого дня, машинально вертит на пальце ключи. Принюхавшись и уловив запах дыма, ускоряет шаги, ощутив внезапный укол тревоги. На пустыре, чуть в стороне от здания школы и автомобильной парковки, школьный уборщик сгребает опавшую листву в кучи и бросает в костер. Бен вдруг замирает, словно споткнувшись о невидимую стену, глядит, как загипнотизированный на красно-буро-золотисный ворох листьев, подобно живому существу подползающий к языкам пламени, на комья земли, что застревают между зубьями садовых грабель, на смятые пожухлые травинки, на ровный столб дыма, поднимающийся к верхушкам деревьев. Сердце, будто сорвавшись с привязи, пускается вскачь, шум в ушах нарастает, начавшись с визгливого пиликанья, похожего на радиопомехи, меняет тональность на более низкую, и Бен почти наяву слышит в нем человеческие голоса, выкрикивающие что-то… Что-то про еретика, который пошел наперекор их божеству. Его руки дрожат; он дважды не попадает в замок, роняет ключи на землю, кое-как все же открывает дверцу авто и плюхается на водительское сидение. Делает несколько глубоких вдохов-выдохов, стремясь подавить внезапную паническую атаку, образовавшуюся на пустом месте, и лишь когда она отступает, трогается с места.