Теперь же мастер Сплинтер решил, что стоит разом открыть все карты и выбросить вперед тузы. Он собрал сыновей в оружейной и дал двум из них необходимые инструкции перед тем, как отправить на подмогу Эйприл. Когда Рафаэль и Микеланджело покинули “Убежище”, и Леонардо остался наедине с сэн-сеем, то между ними произошел следующий разговор:
- Я могу спросить тебя, отец? - подал голос Лео.
- Ты, верно, хочешь узнать, почему я солгал мисс О’Нил, в разговоре с ней вел себя как выживший из ума маразматик и действительно ли я не знаю, как называется сериал “Секс в Большом городе”?
- Эмм… и это тоже. Но, почему вы послали к Эйприл именно Майки, а не меня?
Губы мастера Сплинтера тронула легкая улыбка, он сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и ответил:
- Потому что он гораздо лучший повар, чем ты, Леонардо.
Тем временем в Нью-Йорке…
Дверной звонок возвестил о приходе гостей, и Эйприл поспешила открыть. В ее квартире-студии прихожая и небольшой коридор сразу переходили в уютную гостиную, обставленную по-домашнему неброско и со вкусом, справа поодаль в оформленную в теплом оранжевом цвете кухню, слева в отдельную спальню; тут черепашки были частыми гостями; здесь пару раз даже побывал учитель Сплинтер, уходя, прихватив с собой журналы со схемами для вязания и шампунь “для окрашенных волос”.
Когда девушка распахнула дверь, на пороге стоял Микеланджело, улыбаясь во все 32. Он выглядел более, чем опрятно: чистая и хорошо выглаженная белая рубашка и светлые брюки идеально сидели на его коренастой, крепкой фигурке; даже его волосы, обычно пребывающие в критическом состоянии (по которым день и ночь плакала расческа) теперь были в порядке. Поодаль от него возвышалась внушительная фигура Рафаэля, целиком облаченная в черное.
- Привет, Эйприл! - поприветствовал Микеланджело, входя внутрь.
Рафаэль молча последовал за ним. Возникло неловкое молчание. Эйприл заметила, как Весельчак ткнул брата локтем, а тот, словно забывшись, вынул из-за спины левую руку, в которой сжимал симпатичный букет фиолетовых тюльпанов. Он попытался двумя пальцами аккуратно подправить шуршащую упаковку, но, поняв, что это, по сути, бесполезно и выглядит странно, протянул цветы девушке.
- Спасибо. - улыбнулась Эйприл, принимая букет из рук Рафа. На ее щеках заиграл легкий румянец. Она поспешила поставить цветы в воду.
Отдав букет Эйприл, Раф на секунду встретился с ней глазами. Он подумал, что сегодня девушка была особенно хороша… Казалось, в ней что-то изменилось: длинные густые каштановые волосы спускались на плечи аккуратными волнами, в ее хрупкой фигуре ощущалась небывалая до этого грация, а в больших темных глазах плясали искорки всякий раз, когда они встречались с Его глазами. Раф поймал себя на мысли, что в отличие от остальных братьев, никогда не заходил в ее дом через парадную дверь.
- Ну, что ж, начнем! - воскликнул Майки, потирая руки, когда вошел в кухню.
Троице предстояло приготовить ужин, после чего Микеланджело должен был исчезнуть, оставив Рафа и Эйприл наедине с ее родственниками и кошкой из Чайна-тауна.
Тем временем на Бродвее, в Нью-Йорке…
- Можно спросить? - подала голос Эллин.
- О чем?
- Как вы узнали мое имя? Мне почему-то показалось, что вы знали его с самого начала.
Донни не ожидал этого вопроса. То есть, он допускал, что она может его задать, но надеялся, что этого не случится.
- Я… как раз слушал радио и… и спросил на удачу. - выкрутился он.
Девушка грустно улыбнулась.
- А я думала, что его уже никто не слушает… Вы не против… то есть, может быть на “Ты”? и как я могу Вас… то есть тебя называть? У тебя такое необычное имя. Кажется, как у итальянского скульптора? - заметив улыбку на лице Дона, она смутилась, - Прости… я знаю только “Гаттамелату”*.
- Братья зовут меня Дон.
- А сколько у тебя их?
- Трое. И никто из них точно не знает про Гаттамелату.
Молодежь залилась легким звонким смехом.
Эллин вдруг почувствовала на душе небывалую легкость, словно она была знакома с этим человеком не пару часов, а уже очень давно. Тем не менее, она не прекращала волноваться, стараясь производить впечатление нормальной девушки; Эллин часто краснела, ловя на себе Его взгляд, а с ее лица никак не сходила счастливая полуулыбка.
- А твоя сестра? - спросил Дон.
- Ники? Она младше меня на несколько лет. И… она, в общем, моя полная противоположность. Кстати, ты не против, если мы заглянем в одно местечко неподалеку? Это магазинчик здесь на углу.
Вечерело. Безоблачное летнее небо заиграло багряно-оранжевыми, светло-голубыми и фиолетовыми красками; солнце медленно садилось за горизонт, отбрасывая на воду разноцветные блики, расцвечивая все вокруг себя бархатно-желтым и розовым; бездонный небосклон широко распахнулся, сделав здания, улочки, проезжающие машины и спешащих с работы домой людей необычными; он играл теплыми лучиками в отражениях оконных стекол, создавая вокруг атмосферу вечернего сладковатого тумана.
Когда Донателло и его спутница переступили порог небольшого магазинчика напротив Zabar’s, часы пробили шесть. Внутри сложно и интересно пахло корицей, душистым мылом и дамскими духами; на деревянных полках от пола до потолка стояли разномастные скляночки, баночки и флаконы всевозможных форм и цветов, прямо на полу лежали несколько перевязанных между собой бечевкой разноцветных кусочков ароматного мыла, в вазах, расставленных по углам, красовались орхидеи, лилии и калы, а в нескольких шагах, за прилавком, поднималась деревянная лестница на второй ярус, где располагался небольшой склад и одновременно рабочий кабинет хозяйки магазина.
- Миссис Дженкинс! - осторожно позвала Эллин, подойдя ближе к деревянному прилавку, за которым, непонятно откуда, возникла пышная немолодая румяная женщина в маленьких круглых очках, из-за которых смотрели такие же маленькие и очень быстрые глазки. Ее пышная прическа придавала ей еще большее сходство с ромовой бабой. Она понравилась Умнику.
- Моя деточка пришла. Сейчас, сейчас! Я тебе все принесу. - услужливо прощебетала миссис Дженкинс и скрылась между полками.
Когда она вернулась, держа в руках небольшую коробку, тщательно запечатанную фирменной печатью “Candy’s”, то говорила:
- Я уже ухожу, оставляю ключ тебе. О! Какой милый молодой человек! - воскликнула она, заметив у входа Донателло, изучавшего содержимое полок (в действительности просто читавшего названия на пузырьках). - Это твой друг, деточка? Прелестно, прелестно! Я миссис Дженкинс, - она подлетела к Дону, стиснув его правую руку и не переставая говорить, - Вы мне очень нравитесь, юноша. Вы непременно должны быть вместе. Кстати, как Ваше имя? Не важно! Мне пора лететь! До свидания, деточка! До свидания, юноша! - с этими словами она закрыла за собой дверь магазина, продолжая повторять про себя “Прекрасно, прекрасно!”
На губах Эллин заиграла улыбка. Так бывало всякий раз, когда она приходила в магазин “Candy’s” своей тетушки Кендис Дженкинс, доброй, жизнерадостной и очень домашней дамы, которая души не чаяла в своих любимых племянницах. Кстати, о них…
На верхнем ярусе послышалось какое-то движение. Эллин и Дон переглянулись и, не говоря ни слова, направились в сторону деревянной лестницы за прилавком. Оказавшись напротив двери, сквозь матовое стекло которой просвечивались очертания человека, Лин приоткрыла дверь, шагнув внутрь, Дон последовал за ней.