“Если он оставил здесь куртку, значит, он еще вернется!” - подумала Лин, и на ее губах заиграла улыбка, а в глазах появился радостный блеск.
Тем же “звездным вечером” в квартире корреспондентки Эйприл О’Нил ее владелица и Темперамент мыли посуду.
Всякий раз вспоминая знакомство с родителями потом, Эйприл ругала себя за то, что весь тот вечер говорила и делала не то. Ей казалось, что она была недостаточно внимательна к Рафу и его участию в вечере (совершенно позабыв о Микеланджело. Это ее почему-то нисколько не смущало). Девушка чувствовала себя более рассеянной, чем обычно: она перестала замечать вокруг себя людей, в разговоре легко теряла нить, чувствовала, как предметы вокруг нее растворялись, сливаясь в одно сплошное… хм, зеленое месиво.
И вот после тяжелого рабочего дня Эйприл O’Нил выходила из здания, по пути прощаясь с коллегами, сопровождавшими ее в лифте:
- До завтра, Стэйси! Доброй ночи, Эстебан.
В руках девушка несла коробку из темного картона, доверху наполненную материалами, отрывками статей, оторванными “бесполезными маленькими ручками” кошек из Чайна-тауна и старыми аудио-пленками. Она собиралась взять такси и доехать домой без приключений. Но, как видно, ей было не суждено прожить жизнь, как нормальному человеку, пока из нее не исчезли бы все черепашки… ну, или хотя бы вот эта.
- Эстебан? - скептически спросил знакомый хрипловатый голос позади Эйприл.
Девушку почувствовала, как легкие больно обожгло, отчего стало невозможно дышать, сердце замерло, она обернулась, стараясь придать себе невозмутимый вид.
- Он испанец.
- Оу, испанец… Хм, что ж, я не испанец, но у меня немного итальянское имя. Здравствуй, Эйприл.
Девушка была рада его видеть. Она устало улыбнулась Темпераменту, который поджидал ее поодаль, облокотившись спиной о мотоцикл. Мотоцикл? Ах да, пару лет назад они с Донателло ведь несколько месяцев собирали его из запчастей старых и абсолютно негодных консервных банок, когда-то носивших гордое имя “Harley Davidson”.
Эйприл с интересом посмотрела на “стального коня”, а затем на Рафаэля: неизменная черная рубашка, выглядывающая из-под тонкой кожаной куртки, и темно-синие джинсы украшали его прекрасную спортивную фигуру, его темные волосы были растрепаны ветром, а в глазах плясали чертики; в руках он держал мотоциклетный шлем.
- Я мог бы… тебя подвести. - сказал он, посмотрев на девушку исподлобья.
- Да!
Темперамент показал девушке Нью-Йорк с другой стороны, с той, о которой Эйприл и не подозревала, он дал ей возможность увидеть город его глазами: мерцающие неоновые щиты, сменяющие друг друга с огромной скоростью, и учащенное сердцебиение, жажда скорости и свист ветра в ушах, адреналин и свобода - да, в этом был весь Рафаэль. Однако, беря в учет безумную (с легким оттенком маниакальности) любовь Эйприл к криминальным преступлениям, приключениям и тот факт, что ее лучшими друзьями некогда были четверо парней с большими панцирями из канализации, то можно резюмировать - ей понравился мир Бунтаря. Она всегда относилась к нему по-другому; девушка хорошо дружила с Донателло, находя в нем прекрасного собеседника, была в доверительных отношениях с Леонардо (и в глубине души жалела его за то, что он вел себя чересчур ответственно, отчего часто страдал), а Микеланджело… ну что с него взять? Он мог подружиться с кем угодно, если хотел. Но вот Рафаэль… А все просто: Темперамент всегда сторонился ее общества, никогда с ней не разговаривал и старался лишний раз не оказываться с ней рядом, постоянно куда-то исчезая.
В семейный же вечер Эйприл получила возможность увидеть другого Рафаэля. Корреспондентка была в дичайшем шоке, услышав его прекрасную игру на фортепиано, увидев, каким он может быть, если этого потребует ситуация… Он был необычайно вежлив и терпелив весь вечер, даже когда отец задавал ему “неудобные” вопросы, он держался сдержанно и уверенно, в его интонациях не было и намека на сарказм и не проскользнуло ни единой надменной нотки. И если бы он не был Рафаэлем, Эйприл бы могла влюбиться в него, хотя…
Мотоцикл затормозил, круто развернувшись напротив дома корреспондентки. Девушка отошла на несколько шагов от “железного коня”, глядя на Рафа, снова облокотившегося на чудо инженерного гения, сотворенное его талантливым младшим братом.
- Я мог бы снова тебя подвезти. Когда-нибудь.
- Нет.
В глазах Темперамента мелькнуло удивление.
- Сегодня я не позволю тебе оставить меня одну. Пожалуйста, … - девушка запнулась, она хотела назвать его по имени, но оно предательски застряло у нее в горле. Эйприл вдруг густо покраснела; по ее телу пробежал холодок.
Некоторым такая вещь, как называть человека, к которому ты испытываешь симпатию, по имени, кажется просто незначительной мелочью, и они не обращают на это особого внимания, однако, большинству людей эта «мелочь» дается с трудом. У подобного психологического страха перед именем любимого человека даже есть название – номатофобия. Мало, кто над этим задумывается, но ей страдают двое из трех влюбленных людей на планете, а обусловлено это недостатком доверия к предмету симпатии, сомнением в правильности своего выбора и неуверенность в обоюдности чувств… но это все никому не интересные психологические дебри. Многим людям кажется, что избавится от номатофобии невозможно, психологи же утверждают, что сломать барьер можно, но только силой воли.
- … останься со мной. - закончила девушка срывающимся голосом, подняв глаза на Рафа.
На его лице не дрогнуло ни мускула, но внутри сердцебиение участилось, глаза заволокла пелена, а в голове мысли сплелись в кучу… мозг отказывался адекватно воспринимать происходящее: подобного с ним еще никогда не случалось. Мог ли Рафаэль, этот Бунтарь, вечно ссорящийся с братьями, идущий вразрез с правилами сэнсея Темперамент, некогда обладатель самого большого панциря среди остальных, проживший всю свою жизнь в канализации и владеющий самым непонятным оружием, представить, что именно в этот вечер именно ЭТА девушка, впервые увидев которую, он уже не смог никогда забыть, скажет ему подобные слова, - нет, определенно, нет.
Через полчаса в квартире Эйприл О’Нил…
Воздух внутри стал не просто раскаленным, он, казалось, пылал, больно прожигая насквозь легкие, рассеивая взгляд, нарушая координацию движений и внутренний самоконтроль.
- Кофе? – предложила девушка.
- Кофе на ночь… - не подумав, попробовал возразить Раф, но моментально сообразил, что к чему, и решил “поиграть” - отцу бы не понравились твои слова.
- Конечно, он больше предпочитает мои схемы для вязания из «Marie Clair».
Раф улыбнулся впервые после того, как переступил порог квартиры Эйприл. Напряжение начинало понемногу спадать; Темперамент двумя пальцами сдавил переносицу, терзавшуюся острым нервным спазмом.
- Ты знаешь, я тоже. – ехидно проговорил он, растянув губы в полуулыбке, в его глазах, смотревших на девушку с некоторой издевкой, заплясали чертики.
Он шутил. Конечно! - какой нормальный мужчина, будь он в прошлом черепашкой-ниндзя, Майклом Джексоном или даже Саддамом Хусейном, ни за что не отказался бы от «кофе на ночь» или, если хотите, «чая без чая», если предложение поступило бы от такой девушки, как Эйприл. Раф был нормальным парнем и прекрасно понимал, к чему все идет. Однако это вовсе не означало, что он этого не боялся.