Майки бросил сокрушенный взгляд в сторону учителя.
- Шучу, - сдержанно хохотнул мастер.
В это же время в квартире Эйприл О’Нил…
Раф не спал почти всю ночь, боясь, случайно разбудить девушку; он слушал ее дыхание, исследовал расслабленные черты ее лица, играл ее темно-каштановыми волосами.
Утром, когда корреспондентка еще спала, он натянул темно-синие джинсы, умылся и пошел на кухню. Он хлопотал, поджаривая на плите тосты (поражаясь своим собственным действиям). Подумайте, что с человеком делает бессонная ночь (ох уж эти эвфемизмы!). Бунтарь ловко переворачивал румяный белый хлеб, когда почувствовал, как его торс сзади нежно обвила руками она. Тело Рафа словно прожгло насквозь, к его лицу резко прилила кровь, начав пульсировать в висках, он обернулся в объятиях девушки и привлек ее к себе.
- Доброе утро. - прошептала Эйприл у самых губ Темперамента.
Он жутко смутился, встретившись с ее глазами, и ничего не ответил, вместо этого он притянул Эйприл к себе. Девушка уткнулась лицом в его обнаженную рельефную грудь, ее длинные каштановые волосы приятно щекотали смуглую кожу Бунтаря.
- Через час я должна быть на работе. Иду в душ… ты со мной?
Брови Темперамента удивленно взмыли вверх.
- Я… эм… боюсь спалить хлеб. - пробубнил он, мысленно говоря себе: “Какой же я идиот!”.
Через полчаса они оба сидели за столом в кухне; свет от окна мягко скользил по глянцевому покрытию фурнитуры, по начищенной до блеска напольной плитке. Рафаэль зажмурился от яркого солнца, светившего прямо в лицо, и повернулся спиной к окну, оказавшись прямо напротив девушки. Эйприл молча изучала его фигуру, исследуя каждый сантиметр, каждую впадинку и линию, ей хотелось запомнить его наиболее точно, запечатлеть навсегда в своей памяти, ведь кто знает, когда его превращение могло обернуться вспять?!
- Странно это, да? - нарушила неловкую тишину Эйприл.
Раф, все это время делавший вид, что он целиком увлечен размешиванием сахара в своем кофе, поднял на девушку глаза.
- Что именно? - сдавленным голосом осведомился он, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Конечно! ему еще никогда не приходилось не то что готовить завтрак, но и просыпаться в постели не в одиночку (те дни, когда он, к своему удивлению, просыпался в обнимку с Микеланджело - не в счет, Весельчаку часто снились кошмары в детстве).
- Ты уже второй раз в моей квартире в роли моего парня. - загадочно улыбнулась девушка, не отрывая глаз от сидящего напротив молодого человека.
Секунду Раф обдумывал сказанное, ему определенно не понравились слова Эйприл. Возможно, потому что он их не так понял.
- “В роли”. - хмыкнул Раф, возвращаясь к кофе.
- У тебя очень хорошо получается. - протянула Эйприл, встав со своего места и обвив руками шею Бунтаря.
Однако, нервы Рафэля еще с утра были на пределе, теперь же, услышав слова Эйприл, он был несколько взбешен; корреспондентка явно потеряла контроль над ситуацией, она хотела лишь разрядить обстановку, сделать этому странному мутанту-переростку завуалированный комплимент, однако… она забыла, что мужчины не понимают намеков.
- То есть, я гожусь только на роль? - саркастически произнес Раф, повернувшись назад к девушке.
Эйприл не знала, что ей сказать, черные глаза Темперамента прожгли ее насквозь, волна мурашек прокатилась по телу девушки, ее сердце бешено забилось; она поняла, что нужно было что-то сказать, чтобы не допустить скандала, но сделала только хуже:
- Если ты думаешь, что меня смущает твоя… обратная сторона, то все совсем не так. Я даже не помню, ка…
Девушка хотела сказать “как вы выглядели раньше”, но Раф не дал ей договорить.
- “Канализацию”, хочешь сказать? - он встал, выпрямившись во весь рост, и повернулся спиной к девушке, которая застыла, боясь сказать лишнее слово. - Да, действительно, на что я замахнулся… - он сказал это скорее себе, чем девушке. - Вчерашний вечер был моим самым невообразимым косяком. - он говорил это своим хрипловатым низким голосом, чеканя каждое слово, глядя Эйприл прямо в глаза; в его взгляде было столько разочарования и боли, что у девушки защемило сердце.
Она сделала шаг ему навстречу, не теряя надежды исправить положение, но Раф поднял обе руки широкими квадратными ладонями вверх, не позволив ей подойти.
- Ни слова, ни жеста. - прохрипел он. - Я ухожу.
Темперамент прошел мимо оторопевшей девушки, быстро преодолев гостиную, и с силой захлопнул за собой дверь.
Эйприл рухнула на рядом стоящий стул; ее глаза заблестели, тело обмякло, а взгляд был рассеян: да уж, не этого она ожидала от сегодняшнего утра…
Тем временем в Бруклине…
- Ну, и как оно? - осведомилась девочка, чье усыпанное мелкими веснушками лицо, как сплошной солнечный лучик, обрамляли кудрявые светло-рыжие волосы.
Николетт О’Брайан, в отличие от своей сестры, откровенно говоря, тащилась от своего имени, и, всякий раз, когда ей было необходимо представиться, она употребляла только полную форму, гордясь, что ее назвали так “замысловато”.
- Что “оно”? - недовольно хмыкнула Эллин, отбросив светлые волосы со лба. Она сидела на подоконнике в своей комнате, обхватив тонкими руками коленки, глядя в окно; ее сестра удобно устроилась на диванчике поодаль, подмяв под себя стройные ножки.
- Ты, что “ку-ку”? - Ники постучала указательным пальчиком себе по виску. - Очкарик твой как, ау?! Ты уже, небось, в голове представила, как вы с ним поженитесь, придумала имена детей, а вместо того, чтобы сказать “Привет”, ответила сразу “Я согласна”? - откровенно подкалывала младшая сестра.
- Нет. - сухо ответила Эллин, сдвинув брови на переносице.
- Хах, кого ты пытаешься обмануть? Меня? Меня, свою родную любимую сестру! Уж я видела, как ты на него смотрела.
- И как? - раздраженно хмыкнула Эллин, повернувшись к сестре.
- Как Джозеф! - с этими словами девочка ткнула пальцем в вылизывающего себя пушистого белого кота, удобно растянувшегося на ковре у дивана.
- Да уж… Вообще-то, он…
- Какой он клевый, я и сама видела. Не надо мне ничего рассказывать.
“Уверена, что еще и слышала, егоза” - мысленно продолжила Эллин.
- Он высокий. Это круто. Люблю высоких парней. - мечтательно возвела глаза к небу младшая О’Брайан.
- Да у тебя их нет.
Ники одарила сестру наигранно обиженным взглядом, сморщив свое милое, по-детски круглое личико и скрестив руки на груди.
На следующий день Донателло, как справедливо заметила Эллин, действительно вернулся за джинсовкой, вызвав бурю эмоций у радиоведущей, которые она изо всех сил старалась контролировать, и восторженные крики “Очкарик вернулся!” у Ники, которая, на первый взгляд, была даже больше рада его видеть, чем старшая сестра. Только на первый взгляд.
Рыжая девчушка прибежала домой на обед, застав старшую сестру и “очкарика” за разговором.
- Знаешь, кем я работаю? - спросила она у Дона, когда Эллин у окна поливала орхидеи и, казалось, их не слышала.
- Кем? - с интересом спросил Умник, поправив очки.
Он чувствовал себя, как дома, глядя на этот маленький и очень подвижный рыженький комочек, безумно напоминавший ему…
- Знаешь анекдот про повара? Так вот я - повар. - гордо заявила она, уперев руки в бока, - Все едят на работе эту бурду, именуемую “едой для персонала”, а готовят блюда изысканной итальянской кухни! Чертовы лицемерные эстеты! Я - умная, бегаю домой, тут недалеко на метро.
Эллин, со стороны молча наблюдавшая за этим странным техником-универсалом, внезапно вошедшим в ее жизнь с Шекспиром и своей божественной теплой джинсовкой, с легкой улыбкой любовалась его фигурой, не заметив, как из миниатюрной лейки, которую она некрепко держала в правой руке, согнутой в локте, на пол капала вода.